Темы рассказа: доминирующая жена, групповой фемдом, порка, пощечины, фут фетиш
Первый день после свадьбы
Когда Сара с хлыстом в руках и ползущий за ней Малкольм появились в огромной нижней зале, их уже ждали там младшая сводная сестра Сары Ванда и два племянника Малкольма, молодых человека, которые жили вместе с дядей после гибели родителей. Если Ванда не показала признаков удивления, то племянники Малкольма были в сильном недоумении. Сада строго посмотрела на них и велела молчать и вести себя уважительно.
Племянники отличались по характеру. Младший, Бобби, повиновался, боясь разозлить самоуверенную Ванду, а вот старший Лэнгдон выразил бурный протест, по какому праву с его дядей так обращаются в его собственном доме. В момент, когда Лэнгдон стал возмущаться, Ванда с полуулыбкой наблюдала за ним, Бобби осторожно отошел назад, а Малкольм еще ниже опустился на пол.
Сада же стала внушать Лэнгдону, насколько сильно он ошибается. Однако ее строгий взгляд и строгое предупреждение не утихомирили молодого человека. Тогда Сада с силой ударила его по лицу кожаной перчаткой, так что разбила ему губу. Лэнгдон этого не ожидал, он был слишком хорошо воспитан, чтобы позволить себе оскорбить, тем более ударить женщину, даже если она такая высокомерная стерва. Сада не ограничилась одним ударом и продолжила бить Лэнгдона по лицу, у него уже побежала кровь из губы, но Сада не останавливалась. Наконец, Малкольм не выдержал и стал жалобно просить жену простить наглость Лэнгдона.
Сада остановилась, задумалась и назначила Лэнгдону новое наказание. Вдвоем с Вандой они раздели Лэнгдона до трусов. Крепкой веревкой женщины связали ему лодыжки, запястья привязали к более длинной веревке, конец которой Ванда туго натянула, привязав к крепкой балюстраде на втором этаже. Лэнгдон, почти голый, болтался связанный, пальцы его ног едва касались полированного пола. Брат и дядя смотрели на него в полном бессилии.
Лэнгдон продолжал бросать возмущенные взоры на Саду и Ванду за то, что они обездвижили его с помощью простой, но доставляющей болезненное неудобство веревки. Заметив его непокорный взгляд, Сада подошла к нему и несколько раз ударила по лицу рукой в перчатке. Удар уколол его гордость и вызвал еще большую злость.
“Не смотри мне в лицо, наглый дурак, – приказала Сада, – Когда ты находишься в моем присутствии, ты всегда должен опустить глаза вниз”.
“Я бы хотела переодеться, прежде чем мы его накажем, –
сказала Ванда своей сестре, – Умираю от желания примерить свое новое черное кожаное платье и сапоги. Это будет идеальный наряд для того, чтобы отхлестать Лэнгдона”.
“Конечно, моя дорогая. Нам некуда торопиться”, – сказала Сада, – Тем более, что сейчас я собиралась покататься. Во время прогулки я найду свежие березовые ветки для моего непослушного племянника. Пускай подождет”.
Оставив почти обнаженного юношу в мучительных веревочных путах рядом со своими дядей и братом, Сада ушла в конюшню. Ванда приказала Бобби следовать за ней в ее комнату, чтобы он помог ей одеться, затянуть шнурки корсета и зашнуровать сапог.
После бодрой скачки на резвом жеребце, которым Сада столь же жестко и уверенно управляла, как своим мужем, она вернулась в поместье. В комнате Ванды она нашла сестру, откинувшуюся в мягком кресле, а Бобби сидел на полу у ее ног и зашнуровывал ее новые высокие сапоги на шпильках. Бобби был слишком робким, чтобы возражать против самоуверенных женщин. А вид старшего брата, подвешенного за запястья, служил пугающим предупреждением того, что может случиться с непослушным молодым человеком.
Когда Ванда убедилась, что ее костюм сидит идеально, они втроем вернулись в большой зал. Там они нашли Малкольма, все еще лежащего на полу в маленьком фартуке, и Лэнгдона, нервно пытающегося шевелить запястьями. .
Ванда взяла расческу с длинной ручкой и начала систематически и энергично бить Лэнгдона по обнаженным ягодицам жесткой щетиной. Сада высокомерно стояла перед лицом связанного молодого человека и словесно увещевала его за упрямство, периодически ударяя по лицу рукой в перчатке. Ее действия указывали на то, что Малкольм и Бобби подвергнутся таким же или еще более худшим наказаниям, если посмеют ослушаться ее власти.
Вскоре ягодицы и бедра Лэнгдона покраснели и распухли от ударов, из крошечных ран стала просачиваться кровь, настолько была жесткой щетина. А Ванда орудовала щеткой с силой и наслаждением. Лэнгдон брыкался в своих путах и стонал от боли, но упорно не сдавался их воле. Чем дольше женщины мучили и издевались над ним, тем решительнее, казалось, становился Лэнгдон в упорном желании не сдаваться.
Демонстративно выставленные напоказ женские прелести возбуждали его похоть, в то же время его дух не сдавался.
Однако трусы плотно облегали гениталии, и Сада заметила ярко выраженное сексуальное возбуждение Лэнгдона и высмеяла его, ударив по лицу.
“Как ты смеешь хвастаться размером своего пениса, в то время, когда тебя наказывают за возмутительную дерзость?!” , – Сада несколько раз ударила его по лицу перчаткой.
А Ванда тем временем продолжала лупить задницу Лэндона теперь уже деревянной частью расчески.
“Я вижу, когда такая великолепная девушка, как Ванда шлепает тебя по голой попе, твой пенис становится твердым, – дразнила Сада, поддевая концом березовой ветки его заметную выпуклость, натянувшую ткань трусов, – Как ты думаешь, джентльмен выставит напоказ свой эрегированный пенис в комнате, полной родственников. Или ты думаешь впечатлить или соблазнить нас своим размером. Так знай: и Ванде, и мне нравится возбуждать мужчин с помощью наказания. Нам нравится показывать наши прекрасные тела в корсетах и на высоких каблуках. Возможно, мы можем когда-нибудь потребовать от мужчин сексуальных услуг. Но мы никогда не увидим в вас мужчину, в самом главном значении этого слова”.
Наконец, они освободили молодого человека от его пут и, придерживая за руки, повели в библиотеку. Там они перекинули его через диван, Ванда подняла свое новое кожаное платье и села Лэнгдону на голову. Давление твердых теплых бедер Ванды, прижимающихся к его голове и щекам, еще больше разжигало возбуждение Лэнгдона, несмотря на унизительные обстоятельства. Он ощущал запах Ванды, ее ароматная женская плоть обволакивала его лицо с захватывающей близостью.
А Сада тем временем, вооружившись несколькими упругими березовыми ветками, которые она принесла с прогулки, стала пороть его попу и бедра резкими, равномерно распределенными ударами. Лэнгдон вздрагивал и дергался от каждого мучительного удара, Ванда же еще сильнее сжимала его голову промокшими кожаными трусиками, еще больше усиливая его возбуждение.
Разум Лэнгдона “кричал” в мужском негодовании против
разочаровывающего господства соблазнительных красавиц и их свистящих березовых прутьев. Но его воспитание не позволяло ему сопротивляться женщинам. Когда Сада решила, что Лэнгдон достаточно получил за свою дерзость, его связали за запястья и лодыжки и заперли в темном чулане до тех пор, пока он признает свою вину, извинится за дерзость и, самое главное, признает власть новой хозяйки дома.
После поездки верхом и дисциплины над Лэнгдоном Сада захотела принять ванну, прежде чем переодеться в следующий наряд. Малкольму было велено взять на себя обязанности горничной. Маленький фартук с рюшами идеально подходил к этой унизительной роли. В ванной Малкольм вымыл, ополоснул, высушил и напудрил изысканное тело своей жены. Сада давала ему пощечину или щипала всякий раз, когда его внимание становилось слишком интимным.
Лежа в ванной, Сада размышляла о программе обучения мужа. Она хотела наложить неестественные ограничения на сексуальную жизнь мужа, что позволило бы ей получать извращенное возбуждение от осуществления контроля. В случае даже незначительного нарушения ее строгих правил она готова была бить и хлестать его, хотя ей и не нужно было предлога для наказания. Эротическая стимуляция, отрицание секса и болезненная дисциплина, включая его смущенное согласие, восхищали и возбуждали ее.
После ванны Сада приказала мужу помочь ей одеть розовое кружевное платье с глубоким декольте и обуть атласные туфельки на высоких тонких каблуках с оборками. Высокие изящные туфли были украшены красными атласными розами на мысках. Сада томно откинулась на мягкий диван, обнажив перед нетерпеливым взглядом мужа каждую волнующую деталь цветущей женственности. После интимного купания, когда мужу было позволено прикасаться к ее телу, Сада знала, что демонстрация ее великолепной фигуры не может не возбудить ее мужа.
Стройная брюнетка приказала супругу открыть большой чемодан и принести длинный, розовый атласный хлыст для верховой езды и каталог бондажа. С большим пушистым бантом на рукоятке и ремешком на запястье из шнура атласа, хлыст подходил к будуарному стилю и цвету ее туфель.
“Положи подбородок на кончик хлыста и высунь язык! Я буду щелкать по твоему языку! Посмотри на каталог!”, – приказала Сада, ставя одну из своих чудных туфелек на пол и открывая каталог.
Посмотрев на мужа, Сада спросила: “Что ты должен мне ответить?”. Малкольм пожал плечами.
“В такой ситуации хороший муж должен сказать своей жене: “Это привилегия и удовольствие быть полезным для тебя”.
Малкольм повторил выражение благодарности, которое жена посчитала уместным во время унизительного будуарного ритуала. По ее повелению он взглянул на обложку каталога с изображением обнаженного мужчины на коленях у ног сидящей на троне женщины в корсете и в сапогах на высоких каблуках. Мужчина целовал конец блестящей плети, которую она держала.
Сада играла хлыстом, кончик которого был во рту мужа. А его внимание привлекли ее стройные ноги, которые она раздвинула, опустив одну ногу на пол. В такой позиции Малкольм мог видеть ее обнаженное влагалище. В ванной, вымывая ее плоть, он украдкой разглядывал ее. А сейчас он видел, как на половых губах блестели капельки, свидетельствующие о ее возбуждении. Не отрывая глаз от каталога, Сада приказала мужу лизать пальцы ее ног, не закрытые великолепной розовой туфелькой. Пока он лизал, она перелистывала страницы каталога и что-то там помечала.
Наконец, отложив каталог, она сказала мужу: “Я отметила плети, зажимы и прочие игрушки, которые я хочу, чтобы ты купил для меня. Что ты скажешь на это?”
“Это привилегия и удовольствие быть полезным для тебя”, – повторил Малкольм недавно усвоенную фразу.
Сада улыбнулась такому быстрому успеху программы обучения мужа. Потом она приказала подать ей обед, и Малкольм ушел за обедом в фартуке, а вернулся с подносом. Когда он вернулся, то увидел, что жена рассекает воздух стеком, проверяя его гибкость. При этом ее грудь чувственно трепетала. Открыв рот, Малкольм наблюдал за женой в оцепенении страшного очарования.
Во время обеда Сада велела мужу встать на колени и удерживать поднос, не двигаясь. Одной рукой она брала кусочки еды, а в другой держала стек, продолжая размахивать им в воздухе.
“Чтобы ты знал, это новый стек, я приобрела его специально для нашего медового месяца!”, – довольно сказала Сада. Отложив стек, Сада закончила обед.
Потом она устроила мужу настоящий эротический спектакль: одной рукой она стала ласкать свои соски сквозь кружево платья, а в другую руку взяла стек и засунула его кончик мужу под фартук. Скоро воспаленный орган Малкольма стал подниматься, пока не достиг максимальной твердости. Сада прекрасно осознавала, как ее изысканная чувственность возбуждает мужа, что подтверждала его эрекция.
Улыбнувшись, постукивая стеком по выпуклости Малькольма по фартуку, Сада сказала: “Теперь, когда мы женаты, я заявляю тебе, что получаю удовольствие от доминирования и контроля над тобой. Мне нравится возбуждать тебя и подавлять твои естественные сексуальные импульсы. Мне нравится заставлять тебя унижаться у моих ног и отказывать тебе в любой разрядке или облегчении, кроме как на моих условиях. Это мое удовольствие и моя страсть. Это все, чего ты можешь ожидать от брака со мной. Ты сексуально возбуждаешься, когда я тебя шлепаю. Мне нравится это в мужчине. Мы можем стать идеальной парой. Если ты будешь хорошо себя вести, ты получишь награду: я позволю тебе мастурбировать, когда ты лижешь мои туфли и целовать мои красивые ноги. Да, я бы хотела посмотреть, как ты это делаешь. И я могу пригласить Ванду, чтобы она при этом присутствовала”.
Продолжение часть 4
Комментарии: