Предыдущая часть: Ч. 3 БДСМ
Темы рассказа: по принуждению, унижение, ленточный бондаж, манжеты, кляпы, экстрим
Девушки обсуждают мой бондаж
Вскоре Эмили вернулась вместе с Джули и Мелани. Я лежал на полу лицом к двери. Поэтому смог увидеть только распахивающуюся дверь, а затем три пары туфель на высоких каблуках, входящих и останавливающихся передо мной.
«Очень хорошая работа», – сказала Джули. «Выглядит довольно болезненно. Но как возбуждающе! Мне нравится то, что ты сделала с лентой на руках и ногах. Должно быть, он не может шевелить пальцами рук и ног».
«Спасибо, – сказала Эмили, – мне это приятно. Я поняла, что мне очень нравится ленточный бондаж. Было увлекательно обматывать ленту вокруг его рук и ног и наблюдать, как они становятся меньше. И мне очень нравится как он выглядит, замотанный в ленту. Руки и ноги как блестящие маленькие бесполезные ласты”.
Мелани громко рассмеялась: «Он выглядит так мило… Бедный маленький раб».
“Ты использовала хлопковую веревку?”, – спросила Джули.
«Да», ответила Эмили.
“Когда придет моя очередь связать его, я познакомлю его с более грубыми веревками. На днях я купила веревки из сизаля и джута: толстые и плетеные. Такие веревки могут порезать кожу и вызывать раздражение, если он попытается двигаться. К тому же веревки из сизаля или джута не такие мягкие, как эта хлопчатобумажная. Но на все это у нас еще будет достаточно времени.”
Девушки унижают и подчиняют своим правилам
Пока я в ужасе размышлял о том, что мне угрожало, Эмили опустилась передо мной на колени и поставила две миски передо мной. Такие, какие дают собакам. В одной была налита вода, а в другой – положено отвратительное коричневое месиво.
“Время кормить тебя, раб, – объявила Эмили, – На обед вода, а в качестве еды ты получишь все, что осталось у нас от обеда. Для удобства мы перекрутили и смешали в комбайне нашу китайскую еду. Тебе следует благодарить нас. Кстати, ты можешь есть ртом. И нам не придется развязывать руки! “
Мое сердце упало, когда я понял, что они не собираются меня развязывать. Плечи почти онемели от боли; остальная часть тела тоже болела. Но боль в плечах, казалось, превосходила все мои другие ощущения в этот момент. То, как были связаны локти, было просто невыносимо. Я думал, что мои плечи скоро вывернутся, если их не освободят.
«Теперь мне нужно вынуть кляп, чтобы ты мог есть, – продолжила Эмили, – Единственное предупреждение: не забывай правила. То, что ты без кляпа, не означает, что ты можешь говоришь. И если мы разрешим тебе говорить, ты должен обращаться правильно. Ты уже заслужил одно наказание. Поверь мне, ты будешь сожалеть о нем. Лучше не зарабатывай второе. Теперь пой: «Я маленький чайник», ты понял?”
Что за хрень? Она только что сказала мне петь: “Я маленький чайник»? Неужели я правильно понял?”
Мои сомнения были не поняты. Внезапно чья-то рука схватила мои волосы волос, жестко потянув голову назад. Я увидел яростное лицо. Джулия наклонилась так близко к моему лицу, что брызги ее слюны попадали мне в глаза, когда она кричала: “Слушай, раб! Госпожа Эмили только что отдала тебе приказ. Тебе лучше быстро научиться жить по правилам! И научись, блядь, быстро подчиняться приказам!”
Как только я мог, с кляпом во рту, я начал напевать мелодию: “Я маленький чайник”, как какой-то идиот из детского сада (с дефектом речи). Я остановился после первых двух строк, полагая, что я сделал достаточно, но Джулия снова жестоко схватила мои волосы.
“Тебе кто-то сказал остановиться, раб?”
Я закончил напевать абсурдную детскую песенку, в то время как Мелани и Эмили корчились от смеха над мной. Боже, это было так унизительно.
“Хорошо, – сказала Эмили, – Я думаю, он понимает правила.”
Обед из смеси объедков в собачьей миске
Она наклонилась и начала снимать ремни кляпа. Шар выскользнул из моего рта, вместе с большим потоком слюны, которая затем пролилась на пол, увеличив лужу рядом со мной. Несколько секунд я едва мог двигать челюстью. Я снова и снова шевелил затекшей челюстью.
“Теперь ешь, – сказала Джули, – А то мы передумаем и оставим тебя здесь умирать от голода.”
Моим первым желанием было попить. У меня пересохло горло. Кажется, похмелье не прошло. Учитывая то, что я был связан, я был вынужден лакать воду с миски языком, как собака. Я торопился с отчаянной поспешностью. Девушки просто смотрели, как я лакаю. Когда я наконец- то напился, я потянулся к темной, неприятно пахнущей еде. Колебался я всего пару секунд, прежде чем окунуться в миску лицом. Когда я поднял голову, коричневая еда был размазана по всему лицу.
“Заканчивай обед, раб,- сказала Эмили, – Ты ничего не получишь до завтра».
Я подумал, что если не послушаюсь, Джули снова с радостью набросится на меня. Кроме того, у меня все еще были мысли о побеге. Если они когда-нибудь дадут мне хоть один шанс. Так что мне понадобятся все силы для этого. Поэтому я сунул голову обратно в миску и закончил есть. Я бы не сказал, что это было вкусно, но я как-то утолил чувство голода.
“Видишь, как мы заботимся о тебе?, – сказала Эмили, убирая миски, – Скажи спасибо».
«Спасибо… Госпожа Эмили», – сказала я, запоздало вспоминая унижающие правила.
“Очень хорошо, сказала Эмили, – Приятно слышать, что ты учишься.” Она достала влажную салфетку и осторожно вытерла мне лицо. В ее прикосновении чувствовалась нежность, долгожданное облегчение. «Теперь, когда тебя покормили, пришло время вернуть кляп на место. Так что открой рот красиво и широко».
Я почти заплакал, услышав это. Кляп был только что убран, и теперь они собираются вернуть его обратно? Я просто не мог допустить, чтобы этот ужасный шарик был возвращен мне в рот. Мне нужно было отдохнуть. Моя челюсть все еще болела. Кроме того, кляп дополнительно унижал, лишая способности говорить. Я не мог принять это.
Неподчинение – снова унижение и наказание
«Нет, пожалуйста, – начал я умолять, – Вам больше не нужно затыкать мне рот. Я сделаю все, что вы прикажете. Я не буду кричать, не буду шуметь. Пожалуйста, пожалуйста, только не одевайте мне больше кляп. Клянусь, я не издам ни звука!”.
“О, дорогой,” тихо сказала Мелани.
«Какое разочарование, – сказала Эмили, – Мне действительно показалось, что ты учишься. Мы покормили тебя и хорошо с тобой обращались. И вот как ты нам отплатил? Говорить без разрешения? Ну, для начала, ты только что заслужил себе второе наказание. Это было неумно.
«Поясняю еще раз. Во-первых, прежде всего, ты раб. Ты – собственность. У тебя больше нет права голоса в своей судьбе, как … у этой кровати. Если я хочу спать в кровати, я сплю в ней, не спрашивая у кровати разрешение. То же самое касается и тебя. Если я хочу положить что-то в твой рот, я кладу что-то в твой рот. Твой рот принадлежит мне, и я буду использовать его как свою собственность. Никакое нытье и попрошайничество не изменит это.
«Во-вторых, тебе не заткнули рот, не потому что мы боимся, что ты будешь кричать. В любом случае, тебя никто не услышит. В миле от этого дома нет ни одной живой души. Ты в подвале. Кто услышит, если ты закричишь? Нет, мы заткнули тебе рот, потому что мы этого хотим. Это форма подчинения. Мы заткнули тебе рот, потому что это унизительно. Это унижает тебя – и это же нас заводит“
“Объяснения закончены. Теперь делай, как тебе велено, широко открой рот»
«Нет, – неосторожно закричал я, – Вы не можете сделать это со мной. Вы не можете держать меня здесь, чертовы суки! Ты не можешь делать это со мной, блядь! Иди на хуй!
“Ох, его рот”, сказала Мелани.
Джули посмотрела на Эмили со злобной усмешкой: “Похоже, он только что заработал себе третье наказание, как ты думаешь?”
«О, я не знаю,- сказала Эмили, – Это его первый день в неволе. Ему тяжело смириться со всем сразу. Второе наказание он получил минуту назад. Кроме того, я не уверена, что он переживет три наказания”
«Ну, мы не можем позволить, чтобы это сошло ему с рук»,- сказала Джули, скрестив руки и уставившись на меня.
«Ой, подожди, – вмешалась Мелани, – у меня есть идея. Дайте мне одну секунду, сейчас же вернусь».
Наказание: рот за “грязные слова” очищается мылом
Она выскочила из комнаты и вернулась через несколько секунд. В ее руках был кусок белого мыла. Я сразу понял, что будет, но возражать больше не стал. Все может быть еще хуже.
«Этот рот очень грязный, – сказала Мелани, – Я не могу поверить, что услышала подобную грязь. Я предлагаю смыть это мылом».
Эмили закивала головой, а Джули злорадно улыбнулась. Мелани низко наклонилась и поднесла кусок мыла к моему лицу: «Раскрой рот, раб. Мне нужно очистить твой грязный рот».
Для колебаний Эмили не дала возможностей, достав из кармана тазер и дважды пустив разряд в воздух. Я понял и, закрыв глаза, открыл рот. Мелани немедленно зажала кусок мыла между моими открытыми губами. Она намазывала мыло туда-сюда, оставляя его на моих зубах. Делала она это тщательно, проводя вдоль передних зубов, проталкивая за щеки, натирая мыло вдоль верхних и нижних коренных зубов.
Это вторжение в мой рот было жестоким. До этого момента я считал, что Мелани меньше всех опасна в этом ужасном трио. Пока она в основном молчала. Но теперь я увидел, что она также одержима рабством, только у нее есть свои собственные идеи.
Я попытался опустить голову. Но Мелани схватила меня за волосы и держала меня одной рукой, а другой продолжала “мыть зубы с мылом”. Я быстро узнал, что мой язык не в силах помешать ее энергичной работе. После того, как все зубы были покрыты толстой пленкой мыла, она сунула мыло глубже в рот, к моему языку. Все три девушки дико смеялись, когда я изо всех сил пытался выплюнуть кусочки мыла изо рта.
«Это должно помочь, – проговорила Мелани, смеясь, – но я считаю, что раба надо лучше вычистить». Она сняла туфель и стянула чулок с ноги. Я изо всех сил пытался посмотреть вверх и смог увидеть, как она бросила кусок мыла в пустой чулок.
Необычный “кляп” – дополнение к наказанию
«Теперь открой рот, нам нужно вычистить всю твою грязь», сказала она, наклоняясь ко мне.
Я уже смирился со своей судьбой и сделал, как она просила. Мелани свернула чулок с мылом и сунула его мне в рот. Она не торопилась, постепенно сложив и упаковав чулок с мылом между зубами и щеками. Когда она закончила, чулок заполнил весь рот: «Теперь держи рот на замке и не двигайся».
Она порылась в сумке Эмили и достала рулон серой ленты. Я знал, что будет дальше, и стонал от чулка, наполненного мылом. Я ожидал, что она наклеит одну полоску ленты на мои губы, как в кино, но меня ждал сюрприз.
Мелани вытащила полоску шириной около 3 см и, не отрывая ее от рулона, прижала к моему лицу, начиная с одного уха и оборачивая до другого. Я почувствовал, как липкий клей ленты прилип к моей коже и щетине на лице. Мелани продолжала натягивать ленту. Она завернула ее вокруг моей головы, где она цеплялась за волосы и вернулась назад. Затем она продолжала, оборачивая ленту дважды, трижды, четырежды, пока я не потерял счет. Вероятно, она обернула клейкую ленту двадцать раз вокруг нижней половины моего лица. Так что от моего подбородка до носа все было замотано скотчем.
Использовав весь рулон, Мелани закончила, разглаживая ленту вокруг моей головы. Особенно она “заботилась” о моем лице, плотно прижимая ленту к нижней части подбородка и особенно ко рту. Так что теперь я уже не мог пошевелить губами за пленкой. Более того, сжатие лентой вдавило чулок и мыло в мой рот, так что я снова чуть не задохнулся. Лента создала давление на нижнюю половину моего лица. По крайней мере, уже не было никаких кожаных ремней, врезающихся в мою кожу. Тем не менее, этот “кляп” был довольно ужасным сам по себе. А потом было мыло. В отличие от настоящего кляпа, я не мог пускать слюни. Поэтому я был вынужден глотать. И температура моего рта быстро расплавляла мыло до жидкости.
“Блестяще”,- сказала Эмили- «Мне нравится, что ты придумала, Мел».
“Видишь, что происходит, когда ты ведешь себя как идиот?, – кричала Джули на меня, – Тебе собирались просто одеть кляп. Теперь же ты проведешь ночь, посасывая мыло, и тебе некого винить, кроме себя».
“Должны ли мы ослабить его веревки на ночь ?”, – спросила Мелани.
“Я собиралась,- сказала Эмили, – Но мне не хочется как-то поощрять его после того, как он только что оскорбил нас. Оставим его здесь на некоторое время, а потом придем. Дадим ему время подумать о своих словах “
Они вышли за дверь. А Джули повернулась ко мне со злой усмешкой.
Мои мысли в жестком бондаже и кляпе
Следующие час или два прошли медленно. Я не мог забыть о различных болях и дискомфорте, которые ломали мое тело. И я не переставал думать о том что было еще недавно. Всего двадцать четыре часа назад я был свободным человеком. И собирался пойти с друзьями в бар. Сегодня, как в любую обычную субботу, я сидел бы в трусах, на своем удобном диване, и смотрел какое-нибудь телешоу, наслаждаясь баночкой пива. Трудно было поверить, что моя жизнь так изменилась всего за двадцать четыре часа.
Я вспомнил ошибку, которая привела меня сюда.
Я не должен был выходить из бара с тремя незнакомками. Но я бы никогда не поверил, что эти милые девушки могут причинить мне вред. Невозможно было поверить и в то, что кто-нибудь и где-нибудь еще придумает такой страшный план с похищением мужчины.
Точнее, мне не следовало уходить, не сказав друзьям, куда я иду. И если бы я только сказал им, куда я еду, они бы поняли, с кем я ушел. Если бы я держал свой телефон при себе, вместо того чтобы позволить Мелани уничтожить его, полиция могла бы отследить мой GPS.
Но откуда я мог знать их план? Откуда я мог знать, что эти девочки были настолько извращены и опасны?
Более того, я не должен был позволять Эмили надевать этот гребаный ошейник на мою шею. Как только она закрыла его на мне, я проиграл. Но до ошейника я все еще был в полной безопасности. Я был уверен, что смог бы одолеть всех трех девушек и сбежать, что бы они ни пытались сделать. Если бы не этот ошейник. Каким идиотом я должен был быть, когда стоял с завязанными глазами и позволил Эмили приковать меня к потолку?
Если бы я только мог вернуться в тот момент! Я бы поступил по-другому …
Мои мысли были прерваны открытием двери. Девушки вернулись.
Еще одна ночь в неволе: кожаные манжеты
“Пора готовить тебя ко сну, – заявила Эмили, – Завтра у тебя трудный день, так что тебе надо отдохнуть и восстановить кровообращение в конечностях. Ты все равно будешь связан, только не так жестко. И не думай о побеге … это невозможно”.
“Сиди смирно и не сопротивляйся. Помни, что если ты будешь сопротивляться, я оставлю все так, как есть. Это ухудшит твое положение”
Она опустилась на колени у моих ног и начала развязывать веревки вокруг моих лодыжек. Это было удивительно, когда прекратилось давление от веревок хотя бы на лодыжках. Пальцы ног оставались замотанными в клейкую ленту, неудобно скрученными внутрь. Однако радость была недолгой: я почувствовал, как Эмили теперь что-то закрепляет вокруг моей левой лодыжки. По факту это напоминало мне кожаный ошейник. Должно быть, это была кожаная манжета. Она закрепила одну вокруг моей правой лодыжки, после чего прозвучал щелчок двух навесных замков.
Одну за другой, Эмили развязала веревки, связывающие мои ноги. Как только кровоток вернулся, и я начал ими шевелить, то узнал, что кожаные манжеты были связаны цепью, около 12 см длиной. Как оказалось, кожаные манжеты были намного удобнее, чем веревки или металлические наручники, которые применяли на мне сегодня.
Эмили перешла к моим рукам. Сначала она снова развязала мне запястья. Веревки ослабли, но мои руки остались в том же положении из-за намотанной клейкой ленты. Кожаные манжеты вскоре обхватили каждое запястье и были заперты на навесной замок. Наконец-то, мои локти освободились. Однако запястья были соединены более плотно, чем лодыжки: здесь не было цепи, только висячий замок. Но у меня, тем не менее, появилось больше возможностей для движения руками, так как локти были развязаны. Я стонал с облегчением с кляпом с мылом в чулке.
К моему большому разочарованию, Эмили оставила мои руки и ноги плотно завернутыми в клейкую ленту. Я так сильно хотел подвигать пальцами рук и ног.
Я с осторожностью наблюдал, как Эмили взяла еще одну длинную цепь из своей сумки. Но это было не так уж и плохо. Как оказалось, она предназначалась для соединения цепи моей лодыжки с металлическим каркасом кровати. В итоге оставалось около 12 см свободного пространства.
И последнее, но не менее важное: Эмили стала разматывать пленку с моего лица. Первые несколько слоев снимались без особых проблем. Но нижние слои отрывались с кусочками кожи и волос. Эмили продолжала быстро, и в конце концов все было кончено. У меня даже не хватило сил выплюнуть наполненный мылом чулок. Эмили пришлось извлечь этот “кляп” самой. Она вытащила кусок мыла из чулка и рассмеялась, увидев, что он сократился до четверти от своего первоначального размера.
“Ты проглотил большую часть мыла? Надеюсь, это научит тебя не использовать такие грязные выражения.”
Мелани громко засмеялась, по-видимому, гордая своей злой идеей. Я ужасно застонал в ответ.
“Подвигай челюстью, пока можешь, – посоветовала Эмили, – Я тебе через минуту одену кляп.”
И снова кляп шариком – на всю ночь
Я начал тихо рыдать. Ничего невозможно поделать. Они не дали мне передышки. Как только одна пытка утихла, на смену ей пришла новая. Я даже не мечтал о свободе в этот момент. Все, чего я хотел – это чтобы мне не вставляли в рот жесткий кляп. Я хотел умолять их больше не затыкать мне рот. Но на собственном опыте уже понял, что попрошайничество приведет лишь к дальнейшим мукам. Поэтому слезы струились по лицу, но я молчал.
“Открой широко, раб. “А вот и твой кляп”
Я открыл рот, и Мелани пристегнула кляп. Возможно, она была немного менее жестка в затягивании ремней. Но, когда она закончила, мое лицо было покрыто паутиной кожаных ремней, и шарик был глубоко втянут в рот. Отвратительный вкус мыла еще долго держался во рту, и теперь он сочетался со вкусом резины от шарика.
“Мы оставим тебя на ночь отдохнуть, раб. Сладких снов о том, что мы запланировали на завтра!”
Когда они выходили, Эмили выключила свет, и я погрузился во тьму впервые с момента моего заточения. Мои запястья были надежно заперты за спиной кожаными манжетами, и мои ноги были также надежно пристегнуты манжетами, позволяя двигаться примерно на 12 дюймов или около того. Пальцы рук и ног были плотно завернуты в ленту, так что я даже не мог попытаться снять манжеты. Кроме того, кожаный ошейник все еще был у меня на шее, а кляп на ремне украшал лицо. Спустя несколько минут после выключения света я начал пускать слюни. Это продолжалось бы в непрерывном, унизительном потоке, всю ночь.
Оставшись наедине немного более свободным, чем когда-либо прежде, я впервые предпринял несколько попыток к бегству. Я знал, что не смогу разорвать цепь, соединяющую меня с кроватью. Но если бы я мог как-нибудь снять наручники, я был бы свободен. Для этого мне понадобятся пальцы.
Я поднес свои заклеенные кулаки к раме кровати и попытался разрезать их таким образом. Но рама имела только закругленные края – не было ничего острого, о что я мог бы разорвать ленту. И даже если бы я мог разорвать один слой, лента была завернута настолько тщательно, что понадобились бы часы, чтобы снять ее полностью, если это вообще было возможно. Я старался изо всех сил, но через пятнадцать минут оставил бесполезную попытку.
Потом я сидел около десяти минут, пытаясь придумать другие идеи побега. Вскоре я почувствовал усталость. Я обнаружил, что могу лежать на боку без сильного дискомфорта в связанных руках. Голова лежала на твердом полу, что не так уж и плохо, учитывая все обстоятельства. Я начал засыпать.
Мне создают больше дискомфорта: муки и слезы
Когда я заснул, загорелся свет. Я проснулся. Джули стояла у двери одна. Она держала толстую, широкую полоску кожи с пряжками, висящими на ней. Инстинктивно я попытался встать на ноги, как будто собирался убежать, но не дала цепь на лодыжке.
“Эмили считает, что тебе нужно отдохнуть до завтрашнего дня, – сказала Джули, – но мне лично кажется, что она слишком мягко с тобой обращается. Так что у меня есть еще кое-что для тебя. Думай об этом. Это напоминание о твоем законном владельце. Обо мне”
Джули сзади прижала меня к полу. Она ослабила ошейник на моей шее и сняла его. Но прежде чем мне понравилось чувство свободы шеи, она обернула новый ошейник вокруг шеи и соединила его сзади.
“Это называется ошейник для осанки, – объяснила она, – Он поможет тебе с осанкой – будет держать твою голову прямо, как подобает гордому рабу. Тебе нравится?”
Она затянула ремни крепче, чем на старом ошейнике. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что этот ошейник был намного выше старого. Его высота была от ключицы до подбородка, шея полностью вытянута. Теперь мой подбородок был неестественно поднят. Я больше не мог даже поворачивать голову из стороны в сторону, не говоря уже о том, чтобы двигать ее вверх или вниз.
“Вот, – сказала Джули, закончив, – так намного лучше.”
И она ушла, снова выключив свет. Я пытался вернуться в то положение, в котором был, но это больше не представлялось возможным. Теперь, если я пытался лежать на боку, я не мог наклонить голову настолько, чтобы положить ее на пол. Ее удерживал жесткий ошейник, что затрудняло мне дыхание и напрягало мышцы шеи.
Единственный способ отдохнуть на полу – лечь на спину. Но на самом деле, это означало, что мне было неудобно лежать на руках, соединенных за спиной манжетами. Любая позиция, которую я пытался занять, вызывала сильный дискомфорт уже через минуту-две.
Я проклинал ее. Самое незначительное облегчение, оказанное мне – облегчение для сна – теперь было отнято.
Остаток ночи прошел медленно. Я не мог уснуть. Моя шея страдала от боли, находясь в таком жестком, вытянутом положении. Плечи болели, когда я пытался лежать на связанных руках. Хуже всего то, что через час или два у меня стали затекать пальцы рук и ног. Это было мучительно. Но я ничего не мог поделать: как бы яростно я ни пытался двинуть пальцы рук или ног, чтобы облегчить спазмы, лента держала их крепко.
Я лежал на полу, не спал и плакал. Так я провел вторую ночь в рабстве у этих трех сумасшедших девушек.
продолжение : ч. 5 наказание
Возможно, вам понравится рассказ Нелегкая собачья жизнь. ч. 1 Собачья маска
Комментарии: