Зофия Мельник “СТРОГАЯ КУЗИНА КРИСТЕН”: Роман

Аннотация на книгу “Строгая кузина Кристен” Зофии Мельник

Роман современной польской писательницы Зофии Мельник “Строгая кузина Кристен” о женском доминировании (фемдом, БДСМ) и телесных наказаниях (порка, шлепки).

Герой книги Николас Кох – ленивый и безответственный молодой человек, за что кузина Кристен вынуждена строго его наказывать. В воспитании Николаса Кристен помогают её подруга Зельда, соседка Эрика Шеен, а так же учительницы – фрау Хартман и фрау Штефан. Для дисциплинарных наказаний женщины используют различные девайсы: расчёска, ремень, розги, ротанговая трость.

Непросто складываются у Николаса отношения и с одноклассницей Агнет Беле… В книжном магазинчике Барбары Швирс, где Николас ворует журналы для мужчин тоже случаются неприятности…

В романе присутствуют сцены телесных наказаний (spanking, caning), как главного героя Николаса, так и других персонажей, сцены фут фетиша (foot fetish) и кунилингуса (cunnilingus), а так же сцены лесбийского секса.

Отзывы читателей

Это вторая книга Зофии Мельник, которую я читаю. Первая попалась мне на глаза кажется в начале весны.

Вообще такой ТЕМАТИЧЕСКОЙ литературы на русском языке попросту нет. Это из серии – то, что я хотел бы почитать, но нигде не мог найти. То есть именно ФЕМДОМ и именно СПАНКИГ, то есть ПОРКА. Скажем так, я находил что-то похожее на «амазоне» на английском языке и на несколько порядков хуже. На русском такого не писали. Спасибо, вам Зофия, кем бы вы не были!

Несколько слов по существу. Это не реализм, это книга вовсе не пытается быть серьезной, это… Скажем так, это фантазии, грезы, которые преследуют любого человека для которого бдсм не пустой звук. Эти фантазии упакованы старательно и умело в литературную форму. События происходят в Германии 80-х годов в городке Бодман. Мадам Зофия весьма изобретательно выбирает для сцен наказаний каждый раз новые девайсы и декорации и старательно описывает и разрабатывает персонажей, чтобы сделать их как можно более живыми, реальными. Да, пожалуй, Зельда у неё получилась, как живая. Да и Кристен, и их отношения… Впрочем, декорации весьма условны – городок с белеными стенами и черепичными крышами. В другом её романе на польском материале была таже беда – условный мир дачного поселка и слаборазвитая фабула. Если честно, то я придираюсь. Все экшен-сцены смачные и написаны с оттяжкой неторопливо и сдержанно. Я прочел роман не отрываясь. Но пожалуй, из-за этой условности я все же поставил в рецензии четыре звезды, а не пять.

User05353-11

Читать фрамент книги

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В старенькой вельветовой куртке и в потертых джинсах Николас скатился на велосипеде вниз по Дворцовой улице, проскочил перекресток и свернул на Морскую. Морская улица спускалась к огромному, как море Баденскому озеру и тянулась вдоль берега, пока городок не кончался, а сама улица не превращалась в шоссе. Был погожий день в первых числах апреля. Деревья стояли в зеленой дымке, припекало солнце. Молодой человек проехал мимо ряда похожих друг на друга домиков в два этажа с белеными стенами и красной черепицей на крышах. Возле дома кузины Николас резко нажал на педаль, велосипед занесло, и задняя покрышка оставила на гладком асфальте черный изогнутый след.

Молодой человек прислонил велосипед к стене возле крыльца. Он заметил стоящий возле крыльца желтый фольксваген «жук». Значит, Эрика Шеен в гостях у кузины. Николас поднялся по ступенькам, распахнул дверь и зашел в прихожую. Юноша стряхнул с ног стоптанные удобные кроссовки. Он снял с плеч рюкзак с учебниками и заглянул в гостиную.

Кристен, её подружка Зельда и фрау Шеен играли в скат. На журнальном столике были разложены карты, стояли стаканы из зеленого мутного стекла, графин с лимонадом и керамическая пепельница. Кузина Николаса смеялась и рукой откидывала с лица длинную прядь черных прямых волос.

– Крис, я пришел, – сообщил Николас. – Зельда, привет! Здравствуйте, фрау Шеен!

– Здравствуй, Николас! – фрау Шеен взглянула на юношу поверх карт своими яркими, словно вырезанными изо льда глазами.

Зельда только махнула Николасу рукой.

Зельда сидела на диване по-турецки в рваных джинсовых шортах и мятой футболке с логотипом немецкой группы «Альфавиль». Её гладкие полные ляжки горели в солнечных лучах, падавших из широкого окна в гостиную. Спутанные рыжие волосы лезли в глаза. Зельда теребила карты в руке, хмурилась и кусала себя за нижнюю губу.

Кристен играла хуже всех. А фрау Шеен всегда или почти всегда выигрывала. Хитрая Зельда старалась переиграть Эрику Шеен, но та была слишком опытным игроком.

Николас заглянул на кухню. Он открыл холодильник, нашел банку газировки и сделал бутерброд с ветчиной. Молодой человек уже стал подниматься по лестнице к себе в комнату, когда его окликнула Кристен.

– Николас! Фрау Штефан мне опять на тебя жаловалась.

Николас остановился на лестнице.

– Она вечно ко мне цепляется, – сказал молодой человек, откусывая от бутерброда.

– Фрау Штефан говорит, ты сорвал ей урок.

Николас только пожал плечами.

– Останешься без сладкого, – устало сказала Кристен и взяла со стола карты, – из дома ни ногой. Сиди у себя в комнате и делай уроки. Только попробуй завалить выпускные экзамены!

– Хорошо, Крис, – кивнул Николас.

Юноша запил бутерброд газировкой из банки и стал подниматься по лестнице, волоча за лямку рюкзак.

Кристен сидела на диване рядом с Зельдой с прямой спиной, глядела в карты пустыми глазами, а сама прислушивалась к медленным шаркающим шагам кузена. Вот он поднялся на второй этаж и пнул ногой дверь в свою комнату. Дверь отворилась, Николас зашел в комнату, бросил на пол рюкзак и пнул дверь второй раз. Кристен вздрогнула от громкого стука, с которым захлопнулась дверь. Её было двадцать три года, она была худенькая, словно девочка, стройная и легкая, чуть-чуть повыше Николаса. У Кристен были черные длинные волосы и темные глаза, и выражение глаз всегда было испуганным, серьезным и настороженным. Брови были широкие и прямые, левую бровь пересекал тонкий шрам, оставшийся после одной досадной истории с качелями, случившейся в детстве. У кузины Николаса был прямой аккуратный нос, чуть розоватые подвижные ноздри, маленький рот и словно припухшие полные губки. Сквозь тонкую кожу на виске просвечивала голубая изогнутая венка. Кристен была бледнокожей и легко сгорала на солнце. Она любила одеваться в черное. Черные платья, черные брючки, черные рубашки. Она не носила шорт, не любила джинсы и футболки. Домашний халат у Кристен тоже был черный.

Кузина с раздражением бросила карты на стол.

– Как же меня бесит этот мальчишка! Он такой… Такой развинченный, такой ленивый… И главное, Николас вовсе не глупый, ему просто лень учиться! Мне нужно сходить в школу, поговорить с фрау Штефан, поговорить с фрау Хартман… Я так боюсь, что Николас не сдаст выпускные экзамены и останется на второй год!

Эрика Шеен взяла бокал и стала неторопливо пить лимонад.

– У меня просто нет сил! Прихожу с работы такая усталая, что с ног валюсь!

Зельда быстро взглянула на Кристен наглыми зелеными глазами, ухмыльнулась, но говорить ничего не стала. Зельда знала, что кузина Николаса работает в магазине грампластинок четыре дня в неделю. На работе Кристен большую часть времени проводит сидя за прилавком и слушая музыку.

– Вам надо быть строже с молодым человеком, милочка, – заметила Эрика Шеен и поставила стакан на стол.

Кристен невесело рассмеялась. Молодая женщина откинулась на спинку дивана, провалилась спиной в мягкую подушку. Её белые острые коленки торчали из-за края стола.

– И как же мне, прикажите поступать с Николасом? Что вы мне посоветуете, Эрика?

Фрау Шеен пожала плечами.

– Ну, если Николас лениться и не желает учиться… Что же, выпорите его хорошенько. Вот вам мой совет.

Кристен потянулась за стаканом с лимонадом, не сводя с Эрики Шеен недоверчивых удивленных глаз. Её белая худая рука вспыхнула в солнечном луче. Кристен сделала два больших глотка из стакана и громко икнула.

– Простите…

– А я всегда тебе говорила, что Николаса нужно драть! – напомнила Зельда.

– Вы серьезно? – спросила Кристен. – Николас уже взрослый, не слишком ли поздно его пороть? Да и потом… Телесные наказания, это же дикость какая-то! Это не педагогично…

Молодая женщина обвела взглядом гостиную – современная светлая мебель, радиола, стоящие на полке виниловые диски в конвертах, широкие окна, косой прямоугольник солнечного света на ковре. Кристен попыталась представить, как она наказывает кузена. Вот Николас медленно подходит к дивану, оглядывается через плечо с испуганным видом. У него дрожат губы. Молодой человек расстегивает джинсы, и они съезжают по худым ногам. Николас неловко стаскивает трусы, у него бледные узкие ягодицы. Николасу стыдно, у него пылает лицо. Юноша быстро ложится ничком на диван. А она, Кристен, стоит рядом с тонким ремешком в руке, такая строгая с поджатыми губами и печальными глазами, сама едва не плачет, потому что на самом деле ей жалко кузена. Николас лежит ничком, уткнувшись лицом в подушку. У юноши давно не стриженные спутавшиеся черные волосы, такие же черные, как и у Кристен… Или нет, она наказывает кузена розгами! Кристен представила на полу в гостиной пластмассовое ведро, из которого торчат черные мокрые прутья. Она видит себя словно со стороны с длинным прутом в руке. Молодая женщина представила, как стегает Николаса прутом по поджавшимся бледным ягодицам, как тонко свистит розга, и дергается, и вскрикивает, и вертится на диване молодой человек, и как вспухают и проступают на бледной коже тонкие следы от ударов прутом.

– Нет-нет, это ужасно! Это дикость какая-то! – волнуясь подумала Кристен и почувствовала, что краснеет.

– Я беспокоюсь о Николасе, – сказала, словно между прочим, фрау Шеен, – как бы он не попал в беду.

Кристен внимательно взглянула в лицо женщины. Эрика сидела спиной к окну, против света, и Кристен пришлось прищурить глаза.

Эрика Шеен выглядела на тридцать с хвостиком. Это высокая статная женщина каждое утро в кроссовках и белом спортивном костюме пробегала от своего дома на улице Гусиной Песни до самого края городка, до последнего дома на Морской, до последних рыбацких причалов и только тогда разворачивалась и бежала обратно в горку. Николас частенько встречал фрау Шеен по дороге в школу и каждый раз вежливо с ней здоровался.

У Эрики были стройные мускулистые ноги, подтянутая задница, похожая формой на две прижатые друг к дружке аппетитные сливки. Тонкая талия и маленькая грудь. Плечи, пожалуй, были широковаты для женщины. Длинные руки, тоже совсем не женственные – мускулистые, смуглые от загара с крепкими запястьями и длинными пальцами. Фрау Шеен стриглась коротко, под мальчика. Затылок и виски были выбриты машинкой, короткая челка зачесана на бок. Волосы у Эрики были светлые оттенка выгоревшей на солнце соломы. Гладкий высокий лоб, тонкий изогнутые брови, придающие её вытянутому лицу удивленное, недоумевающее выражение. Глаза у фрау Шеен были яркими, голубыми и холодными словно лед. Казалось, эти глаза никогда не меняют выражения – Эрика Шеен смотрела на мир внимательно и бесстрастно. У неё был большой рот, губы тонкие, красиво очерченные и подбородок, то, что называется волевой, с ямочкой.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – сказала фрау Шеен, – но ваш кузен очень ленив, разболтан, у него словно нет стержня внутри. С Николасом может случиться, всё что угодно.

– Вы совершенно правы, – вздохнула Кристен.

– Николас то и дело таскает у Крис сигареты, – наябедничала Зельда.

– Я боюсь, что с Николасом может случиться что-то на самом деле плохое, – повторила фрау Шеен, пристально глядя на Кристен.

Эрика Шеен вытянула из пачки тонкую сигариллу и щелкнула зажигалкой.

– И что же мне делать? – спросила Кристен.

Фрау Шеен улыбнулась и покачала головой.

– Я уже сказала, милочка, как вам следует поступить с этим несносным мальчишкой.

Кристен нервно рассмеялась. Она откинула голову назад. Её черные гладкие волосы рассыпались по плечам. Зельда потягивала лимонад из стакана и любовалась подругой. Зельда любила ее как раз такой – неуверенной в себе, несчастной, угловатой как подросток, бледнокожей.

– Кристен, если вы по-прежнему будете закрывать глаза на проступки Николаса… – фрау Шеен выдержала значительную паузу.

Её глаза сверкали, словно осколки яркого синего льда, сизый дымок стекал тонкой ленточкой с уголка на кончике сигариллы.

– Ваш кузен рано или поздно попадет в беду. Спутается с плохой компанией и сбежит из дома. Он станет бродяжничать, воровать и покатится по наклонной дорожке. Сперва алкоголь, потом наркотики…

– Эрика, ну что вы меня пугаете, в самом деле! – раздраженно сказала Кристен.

Молодая женщина быстро поднялась с дивана и подошла к окну. Кристен была в черном атласном халатике и тапочках с помпонами. Обняв себя руками за плечи, она стояла у окна и смотрела на вечернюю уже накрытую прозрачной тенью улочку. Солнце опустилась за крытую черепицей крышу соседнего дома. В приотворенное окно долетали крики чаек с озера.

– Скажите, Кристен, вы знаете, где я работаю? – спросила фрау Шеен.

Кристен пожала плечами.

– Вы говорили, но я позабыла… Вы педагог? Нет?

– Я работаю воспитателем в Лангенрайне.

– Ну и что? – пожала плечами Кристен.

– Это исправительное заведение для трудных подростков, – сказала Зельда.

Девица быстро взглянула на Эрику Шеен и стала вертеть на лаковой поверхности стола стакан с лимонадом.

– Поверьте, милочка, я видела много молодых людей, которые сбились с пути. Мы в Лангенрайне пытаемся им помочь. Многие из этих подростков после пребывания в исправительном заведении начинают жить ответственной жизнью. Я думаю, очень скоро ваш Николас окажется в Лангенрайне или в другом похожем месте. И, поверьте, это не самое плохое, что может случиться с молодым человеком.

Кристен смотрела на Эрику расширенными испуганными глазами. Она нервно облизнула губы, прежде чем спросить.

– И что же… В этом исправительном заведении вы применяете телесные наказания?

Эрика Шеен сухо рассмеялась и откинулась на спинку кресла.

– Кристен, Кристен, вы так говорите… С таким ужасом в голосе… – ещё посмеиваясь она затянулась сигариллой. – Поверьте моему обширному опыту, телесные наказания необходимы для подростков. Читать нотации испорченному молодому человеку или девице – это без толку, а вот хорошая порка, вы знаете, очень даже помогает. Нас всех заморочили этими разговорами о том, что пороть детей непедагогично и, пожалуйста, выросло целое поколение бродяг и наркоманов! Я имею в виду этих кошмарных хиппи… Не смотрите вы на меня так! Нет ничего плохого в том, чтобы высечь за дело наглого самоуверенного мальчишку. Вы должны понимать, Кристен, что мы в Лангенрайне любим и заботимся о своих воспитанниках.

– Да, вы, наверное, правы, – задумчиво сказала Кристен, – просто, всё это так неожиданно.

Молодая женщина немного успокоилась. Она отошла от окна и села на диван рядом с Зельдой.

– Крис, – сказала Зельда, обнимая подругу за плечи и заглядывая ей в лицо, – Эрика желает твоему кузену только добра.

– Мы все беспокоимся за Николаса, – кивнула фрау Шеен.

Она смотрела на Кристен неподвижными сверкающими глазами, словно удав на кролика. Её соломенные коротко остриженные волосы, казалось, светились в сумраке затопившем гостиную.

– Я думаю, вам самой будет непросто первый раз наказать Николаса. Когда вам понадобиться мой совет или помощь обязательно позвоните. У Николаса сейчас сложный возраст, молодому человеку очень нужна наша помощь.

– Я обязательно позвоню, – сказала Кристен серьезно, – спасибо вам, Эрика.

Фрау Шеен кивнула и затушила сигариллу в стоящей на столике керамической пепельнице.

Кристен могла бы позабыть об этом странном разговоре, но все сложилось иначе. На другой день Николас попал в беду.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Бодман маленький городок, и полицейский Нильс Новицки знал, где живет Николас. Он шел уверенно и неторопливо вниз по Новой улице, небрежно положив руку Николасу на плечо. У Николаса горели уши, молодому человеку казалось, что на него смотрят из каждого окна, и все видят, что полицейский ведет его домой.

Полицейский и Николас прошли через площадь и стали спускаться вниз по Морской. Погода менялась на глазах. С озера порывами налетал холодный ветер. Безоблачное весеннее яркое небо затягивало серыми рваными облаками, похожими на клочья старой ваты. Заглянув в проулок, Николас увидел вдалеке свинцовую воду озера и темную полоску грозового фронта далеко над другим берегом. Городок на том берегу пропал в дождевой дымке.

Полицейский свернул к дому Николаса и легко подтолкнул юношу рукой, чтобы тот поднялся на крыльцо. Герр Новицки кашлянул в кулак, провел рукой по пышным мышиного цвета усам, поправил ремень и только потом нажал толстым пальцем на кнопку звонка.

– Бим-бом! – пропел звонок в прихожей.

Николас услышал легкие шаги кузины и с независимым видом стал смотреть вдоль улицы. Дверь распахнулась.

– Ой! – испуганно сказала Кристен, увидев стоящего на пороге Николаса и за его спиной коренастого немолодого уже мужчину в темно-синей форме полицейского.

У полицейского было доброе округлое лицо, маленький нос и круглые бесцветные глаза, а бровей не было совсем. Рядом с полицейским Николас казался совсем худым и нескладным подростком.

– Кто там, Крис? – услышал Николас голос Зельды из гостиной.

Полицейский снова откашлялся и оправил форменную куртку.

– Старший лейтенант Нильс Новицки, – представился он, – а вы, если не ошибаюсь…

– Кристен… Кристен Кох… – кузина отступила в сторону, – прошу вас, заходите.

Полицейский и Николас вошли в прихожую. Кристен быстро выглянула на улицу и затворила за ними дверь.

– Кто там, Крис? – снова спросила Зельда.

– Это полицейский. Он привел Николаса.

– Врешь! – уверенно сказала Зельда.

– Сама посмотри! – со злостью ответила Кристен.

Старший лейтенант Нильс Новицки сидел в мягком удобном кресле и с удовольствием пил кофе со сливками из большой кружки. Фуражку полицейский положил на стол. Герр Новицки был лыс, ошметки волос над ушами он регулярно сбривал машинкой. Голова у полицейского была правильной формы, гладкая и загорелая, на неё было приятно смотреть. Кристен и Зельда сидели с другой стороны журнального столика на низком диване. Николас стоял возле окна и делал вид, что он тут не совершенно не при чем. Сперва молодой человек попытался улизнуть в свою комнату, но Кристен велела ему остаться в гостиной.

– Так что же натворил Николас? – спросила Кристен, когда полицейский несколько раз обмакнул в кружку с кофе свои пышные усы.

Нильс Новицки посмотрел поверх кружки на стоящего подле окна Николаса, а потом перевел взгляд на Кристен. Полицейский вздохнул и снова отхлебнул кофе. Кристен нервно заерзала на диване и стала наматывать на палец длинную блестящую прядь черных волос.

– Фройляйн Кох, ваш кузен зашел сегодня в книжную лавку, – сказал полицейский, не спуская маленьких внимательных глаз с Кристен. – Вы, наверное, знаете этот магазинчик неподалеку от ратуши. Хозяйка лавки Барбара Швирс, почтенная женщина…

– Да, я знаю этот магазинчик, – с раздражением ответила Кристен.

Герр Новицки кивнул и осторожно поставил чашку на стол.

– Очень вкусный кофе… Так вот… В этой книжной лавке можно найти множество замечательных книг. Жемчужины германской литературы и поэзии. Труды великих немецких философов. И современная литература тоже представлена… И не только немецкая, нет! Много переводных романов и английских, и американских, и даже русских… Но кроме всего прочего, там, в этом магазинчике можно купить журналы… Такие, знаете ли, журналы… – и полицейский сделал странное движение пальцами, словно хотел изобразить морскую волну, – ну, вы меня понимаете?

– Нет, – холодно ответила Кристен.

Рыжая лохматая Зельда сидела на диване рядом с Кристен. Слушая полицейского, девица ухмылялась, таскала арахис из стоящей на столике вазочки, шелушила орехи и бросала в себе в рот.

– Ну, скажем, журналы для мужчин, – нашелся старший лейтенант Новицки, – с картинками. Да! С непристойными картинками.

– Так что же? – всё более раздражаясь, спросила Кристен.

– Так вот, ваш кузен Николас попытался украсть такой журнал. Вернее, два журнала, – закончил полицейский.

Он расстегнул верхнюю пуговицу форменной темно-синей куртки, небрежным жестом фокусника вытащил из-за пазухи два глянцевых журнала и положил их на стол. Кристен даже не взглянула на журналы. Молодая женщина сидела на диване с каменным лицом и пристально смотрела на Николаса. Зельда же отряхнула с рук шелуху и потянулась к журналам.

– Ха! – сказала девица, толкая Кристен локтем в бок, – «Плейбой» и «Хастлер». У мальчишки губа не дура!

Зельда взяла журналы и откинулась на мягкие подушки дивана. «Хастлер» девица принялась с интересом листать, а «Плейбой» положила на свои гладкие круглые коленки, прикрыв замазанную зеленкой царапину на бедре. Вчера Зельда упала с велосипеда, когда возвращалась с пляжа поздно вечером.

– У одного журнала немного порвана обложка. Видите? – спросил полицейский.

– Да, вижу, – ответила кузина, продолжая сверлить Николаса гневным взглядом.

Кристен побледнела от злости, а маленький шрам, рассекающий ее левую бровь, наоборот сделался красным, словно налился кровью.

Нильс Новицки взял со стола чашку и в два глотка допил порядком остывший кофе. Он по-отечески улыбнулся Кристен.

– Если вы, фройляйн, готовы заплатить за журналы, то со своей стороны фрау Швирс позабудет об этой неприятной истории, – торжественно объявил полицейский.

Он аккуратно поставил пустую чашку на стол и сложил руки на животе.

– У нас славный маленький городок. Мы все добрые соседи. Вы согласны со мной, фройляйн?

Кристен молчала. Это было неприлично, и Зельда ткнула подругу локтем в бок. Кузина вздрогнула и растерянно взглянула на полицейского.

– Да, конечно… – пробормотала Кристен, – сколько я должна фрау Швирс?

Нильс Новицки достал блокнотик из кармана, перелистнул пару страничек и назвал стоимость журналов.

Николас смотрел за окно и делал вид, что это к нему не относится. Молодому человеку было скучно, и это скучливое выражение на курносом мальчишеском лице окончательно вывело из себя кузину.

Два года назад родители Николаса уехали работать по контракту в Бразилию. Эти два года Кристен заботилась о кузене, мирилась с его кошмарной ленью, бесконечным враньем и гадкими проделками. Николас отмахивался от неё словно от назойливой мухи, юноша ни в грош не ставил ее заботу и жил так, как ему хотелось. Николас грубил, таскал мелкие деньги и сигареты из сумочки Кристен. Он не желал учиться. Сколько раз Кристен приходилось краснеть за Николаса и извиняться перед соседями, а кузен стоял в сторонке со скучливым выражением на лице.

– Ему скучно! – с отчаянием подумала Кристен, – он ждет, когда кончится это представление и можно будет уйти в свою комнату на второй этаж. Ему все равно, сколько я заплачу за эти гадкие журналы! Вот, пожалуйста, он пялится за окно и улыбается этой своей мечтательной глупой улыбкой!

– Конечно это дико, это ужасно… Но с ним нельзя по-другому…

– Что ты бормочешь? – переспросила Зельда.

Кристен закусила губу и дернула головой, отбрасывая волосы назад.

– Сколько, вы сказали, я должна?

Полицейский снова пролистал записную книжку и назвал стоимость журналов. Кристен достала кошелек из сумочки кошелек и отсчитала несколько марок.

– Спасибо, за ваше участие, герр Новицки, – молодая женщина протянула полицейскому купюры, – не хотите еще кофе?

– Благодарю, но мне нужно идти. Я на дежурстве, – Нильс Новицки поднялся и взял со столика фуражку.

Кристен проводила его в прихожую и распахнула дверь. Николас зевнул, сунул руки в карманы и пошел прочь из гостиной, цепляясь ногами за ковер.

– Николас! – окликнула его Кристен, – немедля вернись и встань в угол!

Николас оглянулся на кузину. Та стояла в прихожей, сложив на груди руки, и смотрела на юношу исподлобья. Николас видел, что Кристен от злости места себе не находит, и решил с ней не связываться.

– Да ладно… – хмыкнул Николас.

Молодой человек вернулся в гостиную и послушно встал в угол.

– Столько марок за какой-то дурацкий журнал! – Зельда закатила глаза, – и ведь мужики их покупают! Кстати, если бы Николас украл наш немецкий «Sandwich» или, скажем, «ОКМ» это обошлось раза в два дешевле… Крис, а где «Хастлер»?

– Кажется, герр Новицки унес журналы с собой, – сказала кузина, думая о чем-то другом.

– Вот свинья! – возмутилась Зельда, – это были наши журналы. Ты же за них заплатила! И что ты теперь будешь делать со своим несносным кузеном? В другой раз он точно угодит в кутузку!

В прихожей на маленькой тумбочке возле двери стоял телефонный аппарат. Кристен сняла трубку и стала набирать номер. Николас маялся в углу гостиной, он слышал, как щелкает наборный диск телефона. Набрав номер, Кристен стала ждать, когда ответят на том конце. Николас видел, как кузина нетерпеливо наматывает на палец витой телефонный провод. Наконец, Эрика Шеен взяла трубку.

– Эрика, это Кристен. Здравствуйте! – торопясь и волнуясь, заговорила Кристен, – у вас занят сегодняшний вечер? Нет? Это славно! Вы не могли бы зайти к нам в гости…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Николас промаялся в углу до вечера.

Когда за окном стало смеркаться, Кристен зажгла стоящий в углу торшер. Кузина перечитывала растрепанный томик Ремарка, забравшись с ногами на диван. Зельда громыхала на кухне посудой и напевала хриплым голоском «Big in Japan». Вечерняя заря погасла над озером, и улицы городка затопили синие сумерки.

В начале восьмого в дверь позвонили.

– Бим-бом! – и потом снова – Бим-бом! Бим-бом!

Николас стоял в углу, переминаясь с ноги на ногу. Молодой человек уже извелся от неизвестности.

Зельда, напевая, вышла из кухни в прихожую, щелкнул дверной замок. До Николаса долетел спокойный уверенный голос Эрики Шеен и хриплый смех Зельды. Николас оглянулся и увидел, как фрау Шеен заходит в гостиную. В белых хлопковых бриджах до середины икр и красной в крупную клетку рубашке навыпуск. На ногах у фрау Шеен были босоножки из красной кожи. Ворот рубашки был расстегнут, на цепочке тусклым медным блеском поблескивал круглый кулон.

– Здравствуй, Николас! – Эрика Шеен взглянула своими пронзительными ледяными глазами на стоящего в углу молодого человека.

– Добрый вечер, фрау Шеен, – пробормотал Николас.

Кристен торопливо поднялась с дивана. Книга соскользнула с ее колен и упала на пол. Кузина Николаса стояла посреди гостиной, худенькая нескладная, в черном атласном халатике. У Кристен было растерянное лицо, и Николас подумал, что сейчас она похожа на девчонку-старшеклассницу.

– Ну, здравствуй, милочка!

 Эрика улыбнулась и обняла Кристен.

– Я так рада, что вы пришли…

– Я говорила, что беспокоюсь за Николаса, – напомнила фрау Шеен, – и я обещала, что помогу вам воспитывать молодого человека.

Эрика Шеен похлопала ладонью кузину Николаса по спине, не то успокаивая, не то утешая. Она сняла с плеча замшевую сумочку и небрежно положила на журнальный столик. Эрика Шеен оглядела гостиную и заметила стоящий возле серванта стул с высокой спинкой.

– Зельда, дорогуша, вы не могли бы поставить сюда этот стул.

Зельда, которая всё это время стояла в дверях, принесла стул и поставила посреди комнаты рядом с журнальным столиком. Девица плюхнулась на диван и закинула ногу на ногу. Шлепанец болтался на её маленькой широкой ступне. У Зельды были вечно спутанные длинные рыжие волосы, маленький курносый нос и зеленые наглые глаза. Зельда носила похожие на балахоны футболки с логотипами музыкальных коллективов и рваные джинсовые шорты. Это была неряшливая, невысокая, крепко сбитая девица с полными бедрами. Николас терпеть не мог Зельду, а Зельда отвечала ему взаимностью.

Эрика положила руку на высокую спинку стула и качнула его из стороны в сторону. Ножки глухо стукнули о ковер. Фрау Шеен осталась довольна стулом. Немного демонстративно, с прямой спиной она опустилась на сиденье. Свои стройные ножки Эрика Шеен аккуратно поставила одну рядом с другой, так что коленки прижались друг к дружке. Хлопковая ткань гладко без единой складочки натянулись на крепких ляжках, из-под манжет белых бриджей выглядывали рельефные смуглые икры женщины. Красные кожаные ремешки босоножек были затянуты на тонких щиколотках. У Эрики Шеен были большие красивые стопы, ногти на пальцах были покрашены черным лаком.

– Николас, будь добр, подойди ко мне, – попросила Эрика молодой человека.

Николас вышел из угла. Юноша шел медленно, нарочно шаркая ногами по ковру. Он всем своим видом старался показать, что ему наплевать на этот спектакль.

– Николас, тебя совершенно избаловала кузина, – сказала Эрика Шеен, пристально глядя на молодого человека. – Ты не желаешь учиться в школе. Ты постоянно срываешь уроки. А сегодня тебя домой привел полицейский. Но, я обещаю, теперь всё будет иначе! За любой проступок тебя станут строго наказывать. Тебя будут пороть, как нашкодившего мальчишку.

Николас криво усмехнулся. Конечно, юноша не поверил фрау Шеин. Он решил, что Кристен, Зельда и Эрика Шеен решили его напугать.

– Я уже совершеннолетний фрау Шеен, – сказал Николас уверенно, – вы, кажется, забываете…

Но под лучами пронзительных сверкающих глаз фрау Шеен Николас растерял большую часть своей уверенности. Эрика Шеен улыбнулась.

– Ты слышал об исправительном заведении в Лангенрайне? Это в получасе езды от Бодмана.

Николас хмуро кивнул. Он кое-что слышал про Лангенрайн. Это была страшилка, которую рассказывают друг другу мальчишки в начальных классах. Страшилка о обветшалом здании на окраине городка, о женщинах-надсмотрщицах, о длинных цирковых хлыстах… Признаться, Николас думал, что исправительное заведение в соседнем городке закрылось много лет назад.

– Я работаю воспитателем в этом заведении, – как бы, между прочим, сообщила фрау Шеен, излучая ледяное спокойствие.

Николас взглянул искоса на Кристен. Кузина сидела на диване в черном халатике, сложив руки на коленях. У неё было бледное застывшее лицо. Большими испуганными глазами она смотрела куда-то за спину Николаса в окно гостиной.

– Позволь рассказать тебе кое-что о Лангенрайне, – фрау Шеен провела руками по гладким белоснежным хлопковым бриджам.

У неё были большие руки и крепкие длинные пальцы, на ногтях поблескивал черный лак.

– Из нашего заведения даже самые отпетые хулиганы выходят кроткими овечками. О Лангенрайне не принято говорить. Конечно, все дело в наших методах. Телесные наказания это табу в современной педагогической науке… Любой молодой человек попавший в Лангенрайн на своей шкуре познакомится с ротанговой тростью, плетью и шамберьером. Если ты не знаешь, шамберьером называют длинный цирковой хлыст. Даже несильный удар таким хлыстом рвет кожу до крови…

Фрау Шеен смотрела на Николаса ясными, голубыми как лед глазами.

– Я могу сию минуту сделать один телефонный звонок, и уже завтра ты окажешься в Лангенрайне. С согласия твоей кузины, разумеется.

Николас испуганно взглянул на Кристен. Но Кристен была занята, она старательно разглаживала складки на своем черном атласном халате.

– Я полагаю, одного месяца в исправительном заведении будет довольно, – сказала фрау Шеен, – Николас вернется домой совсем другим человеком.

Эрика Шеен сухо рассмеялась. Это было так неожиданно, что молодой человек вздрогнул. Только сейчас Николас услышал, какая стоит тишина в доме у Кристен. В этой тишине оглушительно тикали часы в виде старинного замка с башнями, висевшие на стене в гостиной. На улице стемнело, сквозь приоткрытое окно были слышны крики чаек, долетающие на Морскую улицу с берега озера.

– А теперь скажи, Николас, ты хочешь, попасть в Лангенрайн?

– Нет, фрау Шеен… – еле слышно ответил Николас.

У него точно онемели губы. Молодому человеку сделалось страшно. Уютный мир, в котором Николас жил, в котором с ним ничего плохого не могло случиться, в одночасье мог исчезнуть.

– Хорошо, – кивнула фрау Шеен, не спуская с Николаса цепкого холодного взгляда. – С этого дня для тебя начинается новая жизнь. Запомни, Николас! За каждую плохую отметку в школе. За каждое бранное слово. За каждую выкуренную сигарету. За каждый скверный поступок Кристен будет строго тебя наказывать. И если ты хоть раз ослушаешься кузину… Николас, я тебе обещаю, на другой же день ты окажешься в Лангенрайне! Ты хорошо меня понял?

– Да, фрау Шеен.

– Ну что ж… Кристен рассказала мне, что сегодня ты украл журналы в книжной лавке уважаемой фрау Швирс. Так поступать нельзя! И я хочу, чтобы ты хорошенько это запомнил. Тебе ведь прежде не пороли, Николас?

Николас покраснел и ничего фрау Шеен не ответил.

– Нет, мы никогда не наказывали Николаса, – сказала Кристен, – мы считали, телесные наказания это непедагогично… Считали, что это травмирует подростковую психику…

– Теперь, милочка, вы сами видите, к чему это привело, – развела руками фрау Шеен. – Итак, Николас, сегодня я познакомлю со своей верной подругой.

Эрика Шеен потянулась к столику и, щелкнув замочком, открыла замшевую сумочку. Из сумочки женщина достала овальную массажную щетку для волос. Николас, словно зачарованный смотрел, как сильные крепкие пальцы фрау Шеен уверенно сомкнулись на длинной деревянной ручке. Гладкой стороной щетки Эрика звонко шлепнула себя по ладони. Николас испуганно вздрогнул. Зельда захихикала и откинулась на подушки.

– Подойди ближе, Николас, вот сюда. И, будь добр, стань на колени.

Эрика Шеен указала пальцем на ковер возле стула. Молодой человек подошел и неловко опустился на колени. Его плохо слушались ноги. Мысли в голове путались. Чтобы не встречаться глазами с Эрикой Шеен Николас стал разглядывать круглый кулон, висящий на цепочке, на шее женщины. Это был диск из красноватого, словно закопчённого металла, возможно медный. На диске были вырезаны три изогнутых линии, исходящих из центра. Эти линии делили диск на три равные части, и в каждой части было пробито маленькое круглое отверстие. Никогда раньше Николас не встречал такой символ.

– Зельда, ты не могла бы задернуть шторы? – попросила девицу фрау Шеен, – и, если не трудно, поставь какую-нибудь пластинку на проигрыватель. Зачем нам беспокоить соседей, верно?

Зельда подошла к окну и задернула шторы.

– Какую музыку поставить? Хотите «Аббу»? – спросила девица.

– На твой вкус, – холодно сказала Эрика Шеен.

Зельда включила проигрыватель и достала пластинку из конверта. Это был «Voulez-Vous» – самый свежий диск коллектива. Девица осторожно опустила иглу на виниловый диск. Раздалось шипение, а потом заиграла бодрая «As Good As New».

– Теперь спусти джинсы и ложись ко мне на коленки, – фрау Шеен улыбнулась и похлопала себя ладонью себя по гладким обтянутым белым хлопком ляжкам.

Николас снова оглянулся на кузину. Кристен сидела на диване с застывшим лицом. Её темные глаза странно блестели. Николасу показалось, что кузина сморит сквозь него.

– Нужно уметь отвечать за свои поступки, – сказала Эрика Шеен.

Николасу стало жарко. Юноша почувствовал, что у него горит лицо. Он стоял на коленях посреди гостиной. Сейчас он должен расстегнуть пояс, стянуть узкие джинсы и лечь животом на колени фрау Шеен. А потом… А потом эта эффектная таинственная женщина, живущая по соседству, примется лупить Николаса деревянной щеткой, как провинившегося мальчишку на глазах у противной Зельды и тихой, как мышка Кристен.

– Я, наверное, сплю, – подумал Николас, – этого просто не может быть!

Невидимая стена тоньше бумажного листа отделяла тот мир, который Николас считал реальным, от другого мира, в котором были возможны подобные вещи.

– Я жду, – сказала Эрика Шеен и снова похлопала себя ладонью по ляжкам.

Другая рука Эрики крепко сжимала длинную ручку массажной щетки. Николас оцепенев, разглядывал круглый медный кулон на шее женщины. Неожиданно Зельда поднялась с дивана, быстро подошла к Николасу и отвесила юноше хороший подзатыльник.

– Даже не смей упрямиться, дрянной мальчишка!

И от этого подзатыльника, от этого окрика Николас точно пришел в себя. Невидимая стена, отделяющая один мир от другого, порвалась, как бумажный лист. И тот, другой мир оказался точь-в-точь таким же, как прежний, только здесь происходили невозможные вещи.

Неловкими руками Николас расстегнул пуговицы на старых потертых джинсах. Стянул джинсы с ягодиц и спустил до колен. Фрау Шеен подняла руки с бедер, как бы приглашая Никола лечь ничком. Ни на кого не глядя, Николас опустился животом и грудью на колени фрау Шеен. Руками юноша уперся в пол. Опустив голову вниз, он увидел ножку стула и рельефные гладкие икры фрау Шеен, её большие красивые стопы в красных туфельках. Сквозь тонкий хлопок бриджей Николас чувствовал кожей крепкие ляжки Эрики Шеен. И как бы юноша не был напуган и смущен, это прикосновение взволновало его. Член Николаса стал твердеть, и уперся в бедро женщины.

Прохладные пыльцы фрау Шеен коснулась его поясницы. Эрика Шеен задрала Николасу футболку на лопатки. Её пальцы скользнули под широкой резинкой черных трусов Николаса. Фрау Шеен сильно дернула за резинку с одной стороны, потом с другой и стянула трусы с ягодиц молодого человека. Николас закрыл глаза и замычал. Юноше показалось, что сейчас он умрет от стыда.

– Ну, будет! – с легким смешком сказала фрау Шеен, – поверь, Николас, мы все уже не раз видели мужские задницы.

И фрау Шеен легонько шлепнула юноша щеткой по ягодицам. Николас испуганно дернул ногой.

Эрика Шеен нагнулась к его уху и негромко сказала,

– Поскольку раньше тебя не пороли, я обойдусь с тобой не очень строго. Но тебе все равно достанется. Я надеюсь, ты проявишь мужество и не станешь кричать как девчонка?

Молодой человек еще ниже опустил голову и зажмурился. Свободную левую руку фрау Шеен положила Николасу на талию и крепко держала юношу, чтобы во время наказания он не мог вывернуться.

– Хорошо… И не забывай, Николас, я делаю это для твоей же пользы.

Эрика Шеен невысоко подняла руку и звучно шлепнула Николаса деревянной массажной щеткой по левой ягодице. Боль обожгла кожу, словно кипяток. Юноша дернулся всем телом и заерзал на коленках у фрау Шеен. Он услышал, как захихикала Зельда. Из динамиков радиолы звучала «ABBA».

– I know what you think

«The girl means business so I`ll offer her a drink»

Feeling mighty proud,

– пели задорными упругими голосами Агнета и Бенни.

– Как странно, – подумал Николас, – секунду назад я не слышал, что в гостиной играет музыка.

И тут фрау Шеен снова ударила его щеткой. На этот раз обожгло правую ягодицу. Николас замычал сквозь плотно сжатые губы. Эрика Шеен подождала, чтобы боль от удара немного погасла и шлепнула юношу снова. Николас охнул и заерзал на коленях у женщины. Молодой человек оторвал руку от пола, чтобы растереть ладонью горящую ягодицу, но фрау Шеен строго прикрикнула на него и ударила лопаткой два раза подряд и куда сильнее, чем прежде. Николас не сдержался и коротко вскрикнул. И снова услышал, как хихикает вредная Зельда, и возненавидел эту девицу.

Зельда сидела, откинувшись на подушки, на коленях она держала миску с арахисом и, не глядя, кидала орешки в рот. Зеленые наглые глаза Зельды блестели. Не отрываясь, девица следила, как фрау Шеен невысоко поднимает руку и шлепает Николаса по худой мальчишеской заднице. Со стороны казалось, что Эрика Шеен совсем не прикладывает усилий, и лопатка едва касается бледных ягодиц юноши. Но от этих легких ударов Николас мычал и извивался на коленях фрау Шеен, как уж. Овальные следы от ударов щеткой на ягодицах молодого человека сперва были розовыми, словно румянец. Потом стали малиновыми и теперь каждый новый шлепок оставлял на коже темно-лиловый след. Николас дергал ногами, джинсы болтались на коленках, черные трусы с широкой резинкой висели на ляжках.

– А у мальчишки красивая задница, – подумала рассеянно Зельда.

Когда деревянная щетка со звонким шлепком опускалась на горящие ягодицы, Николас вскидывал голову. Глаза у молодого человека были открыты, он смотрел перед собой, но, кажется, ничего не видел. Зельде показалось, что в уголках глаз юноши поблескивают слезы.

Рядом с Зельдой, словно кукла, с прямой спиной сидела Кристен. Молодая женщина взволнованно и часто дышала, на щеках проступил румянец. Широко раскрытыми глазами Кристен смотрела, как фрау Шеен охаживает Николаса деревянной массажной щеткой по дергающейся голой заднице. Лицо фрау Шеен было безмятежно, на губах играла легкая улыбка.

А Николаса уже не было стыдно оттого, что он лежит со спущенными джинсами и трусами на коленях у красивой зрелой женщины, живущей по соседству. Ему не было стыдно, что Кристен и ее подружка Зельда с интересом смотрят, как его лупцует фрау Шеен. Боль от побоев заставила молодого человека забыть про стыд. Звонкие хлесткие шлепки звенели у Николаса в ушах. Каждый удар лопатки нестерпимо жег кожу на ягодицах. Юноша извивался на коленях у Эрики Шеен и дергал ногами. Николас надеялся, что порка вот-вот закончится, но фрау Шеен и не думала останавливаться, и тогда молодой человек срывающимся голосом закричал:

– Фрау Шеен, довольно! Ну, пожалуйста…

Эрика опустила лопатку и коснулась прохладной ладонью его лиловой, горячей от побоев задницы.

– Ах, милый, Николас, – слегка удивленным голосом сказала фрау Шеен, – я только взялась тебя наказывать. Тебе нужно запастись терпением и мужеством.

Но ни того, ни другого у Николаса уже не оставалось. И когда фрау Шеен снова шлепнула его массажной щеткой, молодой человек громко вскрикнул и попытался сползти с коленей Эрики. Женщина нахмурилась и шлепнула его еще раз – на бледной ляжке молодого человека отпечатался овальный лиловый след.

– Простите меня, фрау Шеен! Пожалуйста! Как жжется! – взмолился Николас.

– Ты привыкнешь к порке, – спокойно заметила фрау Шеен. – Ты научишься терпеть боль. Я полагаю, Кристен придется часто тебя наказывать. А если ты не станешь слушать свою кузину…

И женщина сильно шлепнула Николаса лопаткой по другой ляжке. Николас не сдержался, он оторвал одну руку от пола и принялся быстро тереть зудящую от удара ляжку рукой.

– Кристен, помоги мне! – позвала Эрика Шеен кузину.

Но Кристен растерянно взглянула на фрау Шеен. Зельда толкнула её локтем, но видя, что от подруги мало толку, поднялась и подошла к Эрике Шеен.

– Придержи-ка Николаса, – попросила Зельду фрау Шеен, – мальчишка не хочет лежать смирно.

Николас задрал голову. Сквозь упавшие на лицо волосы он увидел, как возбужденно сверкают зеленые глаза Зельды.

– Так тебе и надо, – сказала девица Николасу и попросила фрау Шеен. – Вы его хорошенько отлупите! А то этот мальчишка совсем Кристен извел.

Зельда нагнулась, взяла Николаса за запястье и вывернула ему руку за спину так, что Николас вскрикнул. Другой рукой Зельда крепко схватила Николаса за волосы.

– Спасибо, милочка, – поблагодарила девицу фрау Шеен.

Кристен смотрела, как деревянная щетка снова и снова опускается на голую задницу Николаса. Николас извивался на коленях у фрау Шеен, как червяк и стучал по полу ногами. На глазах кузена блестели слезы.

– Ну пожалуйста, фрау Шеен! – кричал Николас после каждого шлепка, – довольно! хватит!

На узких ягодицах молодого человека там и сям темнели овальные следы от щетки.

– Николасу, наверное, завтра больно будет сидеть, – подумала Кристен, – что же он так вопит? Мы сейчас всех соседей переполошим.

Кузина поднялась с дивана и, подойдя к радиоле, перевернула пластинку на другую сторону. Заиграла песенка «Does Your Mother Know». С сигареткой в руке Кристен отошла к окну. Она щелкнула зажигалкой, затянулась и, раздвинув шторы, стала смотреть на темную вечернюю улицу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Николас лежал на кушетке в своей комнате на втором этаже в аккуратном домике с белеными стенами на Морской улице в городе Бодмане. Николас лежал в темноте, ничком, уткнувшись лицом в подушку. Задницу после порки саднило так, что заснуть у юноши не получалось. Всхлипывая от боли и обиды, Николас то и дело осторожно трогал руками ягодицы. Кожа на ягодицах обычно гладкая, стала от побоев шершавой и горячей, словно её обожгли. Вскоре Николас догадался, что боль можно немного облегчить, если приложить что-то холодное. Он вспомнил, что на кухне в холодильнике был лед для коктейлей. Но молодому человеку очень не хотелось выходить из комнаты и спускаться вниз по лестнице, не хотелось никому попадаться на глаза. Николас вспоминал, как Зельда больно держала его за волосы, а Эрика Шеен снова и снова опускала массажную щетку на его горящие ягодицы.

– Я фрау Шеен этого не забуду, – пообещал Николас, – я обязательно сделаю ей какую-нибудь гадость!

Молодой человек поднялся с кушетки и вытер слезы с лица. Он открыл дверь и постоял немного, прислушиваясь. В доме было тихо. Юноша слышал, как тикают часы на стене в гостиной. Стараясь не шуметь, Николас спустился вниз по лестнице. Он прошел на кухню, не зажигая светильник на потолке. Синеватого ночного света, льющегося из окна, Николасу было довольно. Молодой человек открыл дверцу морозильной камеры холодильника и достал формочку с кубиками льда. Сперва Николас не мог придумать, как поступить со льдом. Потом его осенило, ну конечно же, подойдут пакеты для завтрака! Юноша выдвинул ящик стола, оторвал от рулона пластиковый пакет и насыпал в пакет кубики льда. Николас закрыл дверцу холодильника и быстро вернулся к себе в комнату. Он притворил дверь, стащил с себя пижамные штаны и повалился ничком на кушетку. Пакет с кубиками льда Николас положил сперва на одну ягодицу, потом на другую. Саднящая боль понемногу гасла и отступала… Юноша смотрел в окно на темный дом, стоящий на другой стороне улочки. Луны сегодня не было. Неверный свет звезд лежал на черепичной крыше. Вдалеке за скатами других крыш с печными трубами и флюгерами Николас увидел высокий шпиль ратуши. Где-то в той стороне был дом фрау Шеен. Николас знал, где Эрика Шеен живет. Нужно пройти по Дворцовой улице мимо ратуши и свернуть вверх на улицу Гусиная Песня, а там рукой подать.

– Я ей все окна камнями повыбиваю, – решил Николас.

Молодой человек мстительно улыбнулся и поправил на ноющих ягодицах пакет со льдом. Лед быстро таял, на Николаса наваливался сон…

Утро было ветреное. Но небу летели хмурые тучи. Ветер с озера толкал Николаса в спину, когда молодой человек на велосипеде катил вверх по улочкам городка. Николас ехал стоя на педалях. Стоило юноше забыться и присесть, как жесткое велосипедное седло живо напоминало ему о вчерашнем наказании. Это злило Николаса… Когда утром Николас завтракал на кухне, он старался не смотреть в лицо Кристен. Молодому человеку было стыдно, он чувствовал, что краснеет. Хорошо хоть Зельда еще валялась в кровати, и Николас с ней не столкнулся… Молодой человек сложил учебники в рюкзак, натянул потертую вельветовую куртку, но не стал спешить в школу. Сперва он решил навестить Эрику Шеен.

Молодой человек проехал мимо ратуши, затормозил на углу улицы Гусиная Песня и соскочил с велосипеда. Николас оглянулся. Город уступами рыжих черепичных крыш спускался к Боденскому озеру. Озеро было таким большим, что дух захватывало. И если противоположный берег с покатой зеленой горой и городком Лудвигсхафен у её подножия был отчетливо виден в ясную погоду, то на востоке озеро становилось все шире и шире и тянулось вдаль, пока не пропадало в солнечной дымке на горизонте.

Зябкий ветер забирался под одежду. Николас поднял ворот куртки и, не торопясь, прогулочным шагом направился к дому фрау Шеен. Велосипед он держал за руль и катил рядом с собой. Николас сразу узнал этот старый одноэтажный дом, сложенный из каменных блоков. Под окнами дома стоял старый каштан с обрезанными на зиму ветвями. Живая ограда из тиса была аккуратно подстрижена. На тротуаре возле дома был припаркован желтый «фольксваген» Эрики Шеен. А пройдя ближе, Николас заметил, что за «жуком» стоит серый новенький «опель».

Николас не знал, что подумать. Скорее всего, фрау Шеен дома, и у неё гости. Но, может быть, она ушла куда-то пешком, а «опель» – это машина соседей?

Николас огляделся по сторонам – на улице не было ни души. Тогда молодой человек быстро свернул в проулок. Он поставил велосипед к кирпичной ограде соседнего дома, а сам протиснулся через ярко-зеленые тисовые кусты. Пригнувшись, Николас подбежал к стене дома и замер возле окна. Несмотря на прохладную погоду, створка окна была приоткрыта. Николас узнал голос фрау Шеен,

– Хорошо, герр Харпе. Раз вы согласны…

– Да, фрау Шеен, я согласен, – услышал Николас высокий и нервный мужской голос. – Если моя дорогая, меня простит…

– Я не стану подавать на развод, если только у тебя хватит мужества отвечать за свои поступки! – сказала с негодованием женщина, которую Николас не видел.

– Я виноват, – сказал мужчина и всхлипнул. – Анна, дорогая, я искренне жалею о своем недостойном поведении…

– Мы уже говорили об этом, и не раз. Одного раскаяния мало. А ты, Артур, всегда так искренне раскаиваешься! Не правда ли, как любезно со стороны фрау Шеен, что она согласилась помочь нам в этом щекотливом деле?

– Что же, если герр Харпе сам, по доброй воле… Я подчеркиваю, добровольно… – начала фрау Шеен, но мужчина снова её перебил.

– Я иногда думаю, не сошел ли я с ума! Это так дико, просто кошмар какой-то… Но я должен через этой пройти…

Наверное, с минуту никто не произносил ни слова. Потом Николас услышал, как Анна Харпе со значением кашлянула в кулачок.

– Да, дорогая, – торопливо сказал мужчина, – Я по своей воле… Ради сохранения нашей семьи… Я прошу вас, фрау Шеен!

– Раз так, хорошо, – сказала фрау Шеен.

Николас услышал, как заскрипели стулья, потом хлопнула дверь кабинета. Молодому человеку стало до чертиков интересно. Он заглянул в окно и увидел несколько старомодно обставленное помещение с массивным столом, книжным шкафом и парой стульев для посетителей. Кабинет был пуст. В хрустальной пепельнице дымилась тонкая коричневая сигарилла.

Николас прошел вдоль стены и свернул за угол. Он увидел старый каштан, стоящий под окнами. Его широкий ствол показался Николасу достаточно надежным укрытием. Молодой человек пригнулся, чтобы его не было видно из окон, добежал до каштана и привалился спиной к стволу. Переведя дыхание, Николас осторожно, одним глазом выглянул из-за ствола. Сквозь широкое окно Николас увидел комнату, пожалуй, немногим больше кабинета. Мебели в этой комнате почти не было. Николас заметил книжную этажерку в углу. Какую-то картину с лошадью в тяжелой потемневшей раме на стене. Зеленые в золотую полоску обои на стенах… У окна стоял молодой мужчина, лет, самое большое, двадцати пяти. У мужчины было несчастное испуганное лицо, аккуратно постриженная светлая бородка и жидкие, редеющие на макушке волосы. Дрожащими пальцами Артур Харпе расстегивал пуговицы рубашки. В глубине комнаты стояла фрау Шеен в темном строгом платье и другая женщина, жена Артура. Эта была невысокая полная дама приятной наружности с румяными щечками, с улыбочкой на пухлых блестящих от помады губках и быстро бегающими глазками. Ее каштановые немного вьющиеся волосы были коротко подстрижены. Скрестив руки на груди и беззаботно улыбаясь, Анна Харпе наблюдала, как ее муж снимает рубаку и, аккуратно сложив, кладет на стул. Оставшись в брюках, герр Харпе оглянулся на женщин. Эрика Шеен коротко кивнула. Мужчина, опустив голову, стал расстегивать брюки. У него была бледная кожа с россыпью веснушек на груди. Рыжие волоски вокруг сосков. Он был худощав, но отрастил небольшое брюшко… Сняв брюки, Артур повесил их на спинку стула. Когда на мужчине из одежды остались лишь длинные клетчатые трусы и носки, фрау Шеен взяла его за локоть и отвела в угол комнаты. Мужчина шел за фрау Шеен медленно на согнутых ногах, словно каждый шаг давался ему с трудом. И только тогда Николас заметил в углу что-то вроде высокого столика из темных деревянных брусьев. Молодой человек где-то видел этот предмет интерьера, может, в учебнике истории или в каком-нибудь фильме. Но Николас никак не мог вспомнить!… Эрика Шеен указала рукой на странный столик в углу. Понурив голову, мужчина подошел и неловко лег животом на столешницу. Нет, это был не столик! И это была не столешница! Теперь Николас вспомнил, но все равно не мог поверить. В углу комнаты фрау Шеен стояли самые настоящие козлы для порки!

 Фрау Шеен оглянулась и сказала что-то Анне Харпе. Сквозь оконное стекло Николас увидел вытянутое лицо Эрики, её тонкие изогнутые брови и соломенную мальчишескую челку. Голубые глаза фрау Шеен вспыхнули в сумраке комнаты, словно две льдинки. Анна согласно кивнула головой и закатила глаза. В углу на козлах лежал мужчина, муж Анны Харпе в трусах и носках. Его худые ляжки молочно светились. Эрика Шеен обошла козлы. Сперва она пристегнула ремнями запястья мужчины, потом затянула на пояснице несчастного Артура широкий ремень, и, наконец, пристегнула к козлам ноги мужчины, затянув потертые кожаные ремешки чуть выше колен. Движения фрау Шеен были уверенными и быстрыми, Николасу пришло в голову, что женщина делает это не первый раз. Эрика Шеен еще раз обошла козлы, проверяя хорошо ли затянуты ремешки, а потом небрежно дернула за широкую резинку и стащила трусы с бледной худой задницы Артура. Фрау Шеен отошла в ту часть комнаты, которая была Николасу не видна и вернулась к козлам с ротанговой тростью. Женщина несколько раз согнула в руках трость, стегнула ротангом воздух и снова согнула трость. Николас не мог поверить в то, что видят его глаза. Он стоял за стволом старого каштана и заглядывал в окно фрау Эрики Шеен, но юноше казалось, что он смотрит кино.

Фрау Шеен несильно похлопала кончиком трости по голым бледным ягодицам несчастного Артура Харпе. Мужчина лежал на козлах неподвижно, замерев в ожидании первого удара. Анна подошла ближе и встала справа от козел. Фрау Харпе была взволнована и теребила нитку бус на шее.

Эрика Шеен отвела руку для удара, что-то коротко сказала, обращаясь то ли к Артуру, то ли к Анне и хлестнула ротанговой тростью. Николас видел, как трость впечаталась в бледную кожу, изогнулась, а потом отскочила обратно. Артур дернулся на козлах, словно хотел вскочить и убежать, но ремни крепко его держали. Мужчина поднял голову, Николас увидел, как из его рта вырывается крик, но не услышал ни звука.

– Наверное, фрау Шеен поставила в этой комнате раму с двойными стеклами, – подумал молодой человек.

Эрика Шеен дождалась, пока Артур перестал ерзать на козлах, и снова хлестнула его ротангом по ягодицам. Герр Харпе вывернул шею и, глядя на фрау Шеен испуганными широко раскрытыми глазами, стал что-то быстро и торопливо говорить. Его губы дрожали. Эрика Шеен с ничего не выражающим лицом пожала плечами. На худых ягодицах Артура появились две узкие лиловые полоски от ударов тростью. Они на глазах темнели. Фрау Шеен отвела руку назад и ударила ротанговой тростью в третий раз. Ротанг изогнулся, впечатался в бледную кожу и отскочил назад.

– Как же это, наверно, больно! – с испугом подумал Николас и представил на козлах вместо Артура Харпе себя, пристегнутого ремнями и беззащитного, представил, как гибкая трость со свистом рассекает воздух и снова и снова хлещет его по ягодицам.

Николасу сделалось не по себе, он прижался спиной к широкому стволу старого дерева и опустился на траву. Но было в этом что-то еще. Не только страх. Что-то, чего Николас и сам не мог понять, что-то, в чем он не мог себе признаться… Всё это было дико – и фрау Шеен с тростью в руках, и голый мужчина с бородкой, лежащий на козлах, и его странная, похожая на птичку жена с этой улыбочкой и блеском в глазах. Но в этом неприличном, постыдном спектакле, в этой жуткой боли от ударов ротангом, Николасу чудилась какая-то тайная сладость, отзвук смутного наслаждения… Николасу было жутко смотреть, как фрау Шеен сечет тростью Артура Харпе, но он не мог заставить себя уйти.

Николас поднялся с травы и осторожно выглянул из-за ствола каштана. Артур по-прежнему лежал на козлах. Ягодицы и ляжки мужчины были на славу исполосованы ротанговой тростью. Тонкие темно-вишневые полоски перечеркивали друг дружку. Там, где кончик трости порвал кожу, из маленьких ранок сочилась кровь. Женщины стояли возле козел и о чем-то разговаривали. Вернее говорила фрау Шеен, а Анна внимательно слушала и то и дело кивала головой. Эрика Шеен по-дружески улыбнулась и протянула Анне трость. Фрау Харпе взяла трость, несколько раз взмахнула ротангом в воздухе и рассмеялась. Потом, закусив губу, она замахнулась и хлестнула тростью по исполосованной заднице мужа. Артур дернулся всем телом на козлах.

Эрика Шеен сказала что-то, видимо похвалила Анну. Фрау Харпе улыбнулась, поправила рукой каштановые волосы и снова отвела руку для удара. На её щечках играл румянец. Она хлестнула тростью наискосок ягодиц, оставляя еще одну, быстро темнеющую полоску… Николас почувствовал, как его член отвердел, поднялся и уткнулся головкой в ширинку джинсов. Анна Харпе стояла возле козел с ротанговой тростью в руке. Николас вглядывался в её миловидное округлое лицо. Её маленькие глазки сверкали, её полные губки были чуть приоткрыты, а на губах блестела яркая вишневая помада…

– Ладно, пускай Артур Харпе, муж Анны совершил какой-то скверный поступок, – стал раздумывать Николас, – может, он попросту изменил жене? Ну, хорошо… А что же Анна? Любит она его или нет? Если любит, то почему с таким азартом следит за этим суровым и постыдным наказанием? И почему сама с удовольствием хлещет мужа тростью? А если не любит, то зачем весь этот цирк с фрау Шеен, зачем эти козлы и битье ротангом?

Николас совсем запутался. Он увидел кусочек чужой жизни, и всё в этой жизни показалось ему перевернутым с ног на голову или вывернутым на изнанку, словно он заглянул в кривое зеркало.

Эрика Шеен обошла вокруг козел, расстегивая ремни. Артур Харпе медленно поднялся и, пошатываясь, подошел к окну. Николас заметил, как у него дрожали ноги. Морщась от боли герр Харпе стал натягивать трусы на исхлестанные ягодицы. У него было заплаканное, в красных пятнах лицо. Женщины молча ждали, пока муж Анны оденется, потом Эрика Шеен взяла его под локоть и вывела из комнаты.

Глядя на несчастного Артура Харпе, Николас решил, что не станет бить окна в доме фрау Шеен. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Юноша поклялся себе, что будет обходить стороной этот дом. Он всегда будет приветлив и вежлив с фрау Шеен. Ещё полчаса назад вчерашнее битье массажной щеткой казалось юноше адом. Теперь Николас знал, что существует еще ротанговая трость, от удара которой остаются страшные сиреневые полосы и которая может порвать кожу до крови.

Хлопнула дверь на крыльце. Николас снова сел на траву.

– Милая Анна, я так рада, что помогла вам с этой маленькой проблемой, – услышал молодой человек голос фрау Шеен, – Звоните, если вам будет нужен мой совет или помощь, или просто появится желание по-соседски поболтать.

– Непременно позвоню, – пообещала Анна.

Супруги прошли за живой оградой в паре метров от Николаса. Юноша раздвинул тисовые кусты и увидел, как Анна и Артур Харпе остановились возле «опеля». Артур открыл дверцу со стороны пассажирского кресла для супруги, потом обошел автомобиль и смахнул с капота сухой бурый лист. У него было задумчивое скорбное лицо. Герр Харпе открыл другую дверцу и привычно сел на место водителя, но тут же выбрался из машины. Он стоял на тротуаре, поправлял пиджак и растерянно оглядывался по сторонам.

– Что-то случилось, дорогой? – спросила Анна ангельским голоском.

Она стояла у распахнутой дверцы.

– Дорогая, а можно я пойду пешком?

– Это что за фокусы? – строго спросила Анна и надула губки.

Герр Харпе кашлянул и нервно провел рукой по бородке.

– Дорогая, как ты не понимаешь…

Николас услышал, как Анна звонко рассмеялась.

– Я всё понимаю. Сию же минуту садись в машину. Неженка нашелся! Если хочешь знать, мне было стыдно за тебя! Ты визжал, как девчонка!

– Дорогая, прошу тебя, говори тише!

– Сию же минуту садись в машину. Потерпишь немного, мужчина ты или нет!

Уперев руки в боки, Анна сердито смотрела на мужа, но Николасу показалась, что женщина только делала вид, что злится на Артура, а на самом деле у Анны Харпе было чудесное настроение, её лицо сияло! Артур вздохнул, осторожно заполз в салон машины и тут же застонал.

– Ни звука! – предупредила его Анна и тоже села в машину, – как волочиться за секретаршей, ты у нас кобель, а как отвечать за свои поступки, ты – маленький мальчик!

– Прости меня, дорогая…

 И Анна захлопнула дверцу со своей стороны. Машина супругов Харпе медленно покатила по улице Гусиной Песни в сторону ратуши. Подождав пока машина скроется за поворотом, Николас выбрался из-за тисовой изгороди, сел на велосипед и поехал в школу.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда Николас соскочил с велосипеда возле школы, как раз зазвенел звонок на урок. Юноша поднялся на крыльцо, распахнул тяжелую дверь и быстро прошел через вестибюль.

– Уже полдень скоро, а этот только явился, – проворчала ему вслед школьная уборщица.

Звали уборщицу Герта Тиле. Худая, маленькая, в синем халате и черных чулках она стояла в дверях раздевалки и внимательно смотрела на Николаса желтыми кошачьими глазами. Между пальцев уборщица катала сигарету, видимо собиралась выйти на крыльцо, покурить.

– Шла бы ты своей дорогой, тетушка! – сказал Николас грубо.

Уборщица недобро усмехнулась. Николас подумал, что Герта похожа на ведьму и показал ей язык.

– Дразнишься, значит, – кивнула ему уборщица, – драть тебя нужно, вот что.

Молодой человек быстро поднялся по лестнице и прошел к классу, где начался урок географии. Николас постучался и открыл дверь. Фрау Хартман с указкой стояла у доски, она замолчала и оглянулась на Николаса. Женщина была раздражена тем, что её лекцию прервали. Фрау Хартман хмурилась, белки её карих глаз сверкали на смуглом лице. Учительница географии Фрида Хартман была мулаткой. Она была хороша собой, если вы любите невысоких склонных к полноте женщин. У фрау Хартман были полные губки, маленький носик с широкими ноздрями и большие карие глаза. Кожа цвета какао и черные сверкающие волосы завитые в тугие колечки, которые фрау Хартман коротко стригла. У неё были маленькие ладные ножки и большая красивая грудь. Ученики между собой звали Фриду Хартман фрау Сиська.

– Здравствуйте, фрау Хартман, – сказал Николас и развинченной походочкой прошел на свое место.

Молодой человек бросил рюкзак на парту, где сидел Толстый Сэм. У Сэма было румяное круглое лицо, черные хитрые глазки и тусклые желтые волосы, гладко причесанные и уложенные с помощью мусса. Словно груда костей Николас повалился на скамью и выставил одну ногу в проход. Откинув длинные волосы, которые лезли ему в глаза, он огляделся по сторонам. У окна на первой парте сидели близняшки – Штеффи и Клара. Они поглядывали на Николаса, перешептывались и хихикали. На второй парте возле окна сидела Агнет Беле. Девочка, за которой Николас ухаживал уже второй месяц. Агнет Беле, которую он каждый день провожал домой. Агнет Беле, с которой Николас первый раз поцеловался на прошлой неделе. Агнет медленно повернула голову, и молодой человек увидел, как в стеклах ее круглых очков отразилась яркая зелень стоящего за окном дерева. Юноша увидел её гладкое усыпанное веснушками лицо. Светло-русые волосы были аккуратно собраны в тугой пучок на затылке. Николас снова вспомнил, как они поцеловались у замковой стены на старой дороге. Начинало смеркаться, и городок под их ногами таял, пропадал в сиреневых сумерках. Агент как-то уж очень ловко выдернула деревянные заколку и ее русые волосы рассыпались по плечам, и Николасу сделалось не по себе, юноше показалось, что у него вот-вот остановится сердце. А Агнет лукаво смотрела на Николаса сквозь стекла очков, и древняя каменная кладка за её спиной оплывала в наступающем сумраке…

В классе была еще одна ученица, звали ей Табита Беккер. Это была крупная девица ростом выше Николаса, наверное, на голову. У Табиты были большие серые глаза, но взгляд, как у сонной рыбы, смешной вздернутый нос, полные губы и пухлые щеки. Длинные русые волосы Табита заплетала волосы в косу, а косу укладывала вокруг головы, закалывая шпильками. Девочки из класса смеялись над ней, потому что таких причесок давно уже никто не носит. Кажется, Табита была не очень сообразительной, она говорила медленно, словно боясь сбиться с мысли, подолгу думала, прежде чем ответить и совсем не понимала шуток. Девушка стеснялась своего роста, ходила, ссутулившись, а в классе всегда старалась сесть за парту в углу.

 Фрида Хартман стояла у доски в белом хлопковом платье с терракотовым абстрактным орнаментом и декоративной шнуровкой на груди. В вырезе платья Николас видел ложбинку между смуглых грудей, молодой человек угадывал и дорисовывал их очертания. Грудь фрау Хартман то поднималась, то опускалась, мулатка часто дышала, она была возмущена поведением Николаса. Николас подумал, что мог бы часами с замиранием сердца наблюдать, как поднимается и опускается женская грудь. Молодой человек попробовал представить себе фрау Хартман без платья.

– Позволь спросить, почему ты опоздал? – спросила, выдержав театральную паузу, учительница.

Юноша пожал плечами и стал демонстративно рыться в рюкзаке.

– Знаешь, Николас, – сказала Фрида Хартман, сжимая маленькими смуглыми ручками указку, – одного «здравствуйте» недостаточно. Изволь встать и попросить у меня разрешения присутствовать на уроке.

Подол ее белого платья кончался чуть ниже колен. У фрау Хартман были полные, словно налитые икры и тонкие щиколотки. На меленьких ступнях мулатки были белые кожаные туфельки с открытыми мысками.

Юноша поерзал немного на стуле. Ягодицы еще саднили, и Николас не был уверен, что сможет высидеть весь урок.

– Я жду! – сказала Фрида Хартман.

Казалось, белки её глаз светятся на смуглом лице. Её полные губы, подкрашенные матовой бежевого оттенка помадой, были обиженно поджаты.

Николас нашел в кармане спичку и стал ковырять в зубах.

– Или ты сию минуту извинишься и попросишь у меня разрешения присутствовать на уроке, или изволь выйти из класса! – поставила ультиматум учительница-мулатка.

Учительница ждала, сверля Николаса взглядом. Этот мальчишка выводил Фриду Хартман из себя! Николас был такой расхлябанный, развинченный и ленивый, что дальше не куда. Фрау Хартман начинало трясти, когда она видела, как Николас сидел за партой, обязательно развалившись и выставив ногу в проход.

– Ну и ладно, – проворчал Николас.

Юноша демонстративно зевнул. Он подмигнул Толстому Сэму, поднялся из-за парты, забросил за спину рюкзак с учебниками и вышел из класса. Проходя мимо фрау Хартман, Николас почувствовал горький и пряный запах ее духов. Сперва Николас хотел со всей силы хлопнуть дверью, чтобы стекла зазвенели, но передумал. Во-первых, Николас так уже делал, а во-вторых, он был уверен, что фрау Хартман как раз этого от него и ждала… С рюкзаком за плечами юноша медленно шел по коридору. Николас не знал, чем себя занять. Домой идти было рано, Кристен сразу привяжется, почему это он не в школе. И потом, Николас хотел проводить Агнет и поболтать с Толстым Сэмом… Сквозь тонкую стенку класса было слышно, как учительница-мулатка что-то бубнит про Африку, стоя у доски.

– В конце концов, она без всякой причины выставила меня с урока! – напомнил себе Николас, – этого я так не оставлю!

Николас стоял в пустом школьном коридоре и думал, что хорошо было бы запустить в класс какую-нибудь змею. Молодой человек живо представил, как змея медленно ползет по полу мимо грифельной доски, как изгибается ее длинное тело, как поблескивает кожа, как змея шипит, и её раздвоенный язык трепещет в воздухе и как визжит фрау Хартман и, теряя туфли, забирается с ногами на учительский стол. Красота! Но взять змею было негде…

Николас поискал что-нибудь занятное в карманах, но кроме жвачки и зажигалки в карманах ничего не нашлось. Тогда юноша снял со спины рюкзак. В рюкзаке Николас нашел много чего интересного, но больше всего юноше приглянулся зеленый воздушный шарик. Откуда он взялся, Николас решительно не мог понять.

Молодой человек вернулся к двери класса, опустился на корточки и заглянул в замочную скважину. Он увидел стоящую у доски фрау Хартман в белом хлопковом платье, она была увлечена рассказом и постукивала указкой по карте мира, висящей на доске.

Николас осторожно карандашиком пропихнул большую часть воздушного шарика в замочную скважину. Прижавшись к двери, лицом и зажав пуцку зубами, юноша принялся быстро надувать шарик. Вскоре он услышал, как засмеялся Сэм, потом звонко на два голоса захихикали сестры-близняшки.

– Я разве сказала что-то смешное? – растерянным голосом спросила Фрау Хартман.

Все в классе уже заметили, что из замочной скважины в дверях растет большой, похожий на зеленую грушу воздушный шарик. И растет прямо на глазах! И только одна Фрида Хартман ничего не замечала. Она растерянно оглядывала класс, не понимая, почему эти несносные дети над ней смеются! Николас слышал, как ухает, словно филин Табита и заливается смехом Агнет Беле.

– А ну, тихо! Да что с вами сегодня случилось? – в отчаянии кричала Фрау Хартман, стуча указкой по доске.

Пуцка шарика норовила вырваться изо рта, и Николас удерживал её одной рукой. Шарик был тугой, он был готов отправиться в полет. Когда молодой человек вдыхал в него воздух, он слышал, как шарик звенит. Внезапно смех в классе стих. Николас услышал, как стучат туфельки учительницы-мулатки по дощатому полу – тук-тук-тук – все ближе и ближе к двери. Николас выжидал. Тут самое главное было не упустить момент. Вот туфельки остановились возле самой двери. Николас представил, как фрау Хартман наклоняется, тянет руки к шарику. И именно в эту секунду Николас хотел разжать зубы и выпустить пуцку, выпустить шарик из рук, чтобы он вылетел, как зеленая ракета и пронесся с громким бормотанием и хлюпаньем мимо Фриды Хартман, описывая немыслимую траекторию под потолком класса, отскакивая от окон и стен. Николас разжал зубы и прежде, чем отпустить шарик, наверное, чуть-чуть потянул его на себя. И в то же мгновение шарик лопнул. Нет, он не лопнул, он взорвался с оглушительным хлопком! Николас от испуга отдернул руки от двери, но тут же приник глазом к замочной скважине, потому что в классе захохотали, завизжали и застонали так, словно там была заперта стая павианов! Заглянув в замочную скважину, Николас увидел фрау Хартман. Учительница-мулатка сидела на полу возле двери и пыталась снять с лица латексные ошметки зеленого воздушного шарика. Она тяжело дышала. Николасу показалось, что у неё дергается рот.

– Ну вот, и без змеи неплохо получилось, – подумал Николас.

 Молодой человек не стал задерживаться, чтобы насладиться овациями. Юноша подобрал с пола рюкзак, пробежал по коридору и скатился вниз по лестнице.

Свободный как птица, Николас выскочил на школьное крыльцо. Не зная как убить время до конца урока, юноша пошел на спортивную площадку. Николас подтянулся на турнике шесть раз и отжался с десяток раз на брусьях. Потом сел на скамейку и стал смотреть, как по гаревой дорожке бегают мальчишки и девчонки из младшего класса. Девчонки были в спортивных брючках, но две осмелились одеть шортики. Николасу нравилось смотреть на их гладкие коленки и ляжки. Молодой человек сидел на лавке в тени молодых кленов и думал об Агнет. На повороте гаревой дорожки стоял худощавый мужчина лет сорока в черном спортивном костюме. Это был учитель физкультуры Питер Ланге. Николасу захотелось выкурить сигаретку, но юноша решил не злить учителя. Вскоре прозвенел звонок, Молодой человек поднялся со скамейки и побрел к крыльцу. Дверь распахнулась, и первым на крыльцо выбежал Толстый Сэм, он попробовал скатиться по перилам, но сделал это так неловко, что едва не свалился на землю. Николас выкатил велосипед из кустов и подошел к Сэму. Друзья крепко пожали друг дружке руки.

– Ник, ты чего сегодня, на все уроки забил?

– Да так, – отмахнулся Николас, – дела.

– Смотри, доиграешься, – предупредил его Сэм, – а фрау Сиську ты сегодня довел до белого каления! Видел бы ты, как она плюхнулась на задницу, когда лопнул шарик! Сидит на полу и чуть не плачет от злости… А мы все буквально стонем от смеха… И, кстати, Лиса про тебя спрашивала. Как бы они твоей кузине не пожаловались.

– Напугал, – пожал плечами Николас, – пускай жалуются…

Потом Николас прикусил язык, потому что вспомнил, как вчера фрау Шеен очень больно отлупила его деревянной массажной щеткой. Юноша поежился и тоскливо оглянулся по сторонам. Но что за невезение, подумал Николас, ведь с них станется, придут жаловаться к Кристен…

Потом с крыльца спустились близняшки и Агнет Беле. Девочки расцеловались, пошептались друг с дружкой и разошлись в разные стороны. Толстый Сэм ухмыльнулся и тоже отчалил, он знал, что Николас будет провожать Агнет до дома.

– Ну что ты такое творишь? – спросила его со смехом Агент, когда Николас догнал ее и отобрал сумку с учебниками. – Зачем весь этот цирк? Фрау Сиська едва не плакала от злости!

– Да ну её! – отмахнулся Николас.

– Тебе повезло, что кузина тебе только нотации читает.

– А тебя, можно подумать, лупят, – хмыкнул юноша.

Агент слегка покраснела, кашлянула в кулачок и стала что-то рассматривать на другой стороне улочки. Николас обнял Агнет за плечи.

– Пойдем к озеру?

– Это совсем не по пути, – сказала Агнет.

Девушка остановилась на мостовой, она внимательно и строго посмотрела на Николаса сквозь круглые стекла очков. От этого взгляда у Николаса сбилось дыхание и сладко заныло в груди.

– Давай погуляем немного!

Агент улыбнулась. Каким же милым казалось Николасу ее гладкое осыпанное веснушками лицо!

– Пообещай, что не будешь меня лапать, как в прошлый раз?

Николас припомнил, что на прошлом свидание, когда он тискал Агент за ляжки и коленки, девушка была совсем не против.

– Честное слово, не буду, – не моргнув глазом, соврал Николас.

Агнет засмеялась.

Они миновали маленькую площадь возле ратуши, прошли немного вниз по Морской и свернули в проулок между каменных стен. Хмурые утренние тучи растаяли без следа, на бледно-голубом небе сверкало солнце. Припекало, и пускай была только середина апреля, Николасу казалось, что уже наступило лето. Пройдя по проулку, Николас и Агнет вышли на берег Баденского озера. От домов, стоящих за спинами молодых людей, на безлюдный каменистый берег падали прозрачные холодные тени. Неподалеку стояло здание склада, и этому зданию было, наверное, больше века. Сложенные из камней стены потемнели, оконные проемы были заложены красным кирпичом. Привалившись спиной к стене, на корточках сидел рыбак с седой бородой в бушлате и вязаной шапочке. Между изломанных каменных плит желтел песок. Николас отстал, он любовался худенькой легкой фигуркой девушки. Агнет очень шли белые гольфы и девчоночье платье в коричневую и желтую клетку. Девушка осторожно прошла по песку, села на корточки и зачерпнула прозрачную воду руками. Когда вода стекала между её тонких пальцев, она казалось серебристой, точно ртуть.

– Ледяная! – сообщила Агнет молодому человеку.

Девушка поднялась и, прикрыв глаза от лежащего на воде медного солнечного блеска, стала смотреть на баржу, которая едва заметно ползла по серебряной глади озера, далеко-далеко возле самого горизонта. Николас подошел и обнял Агнет за талию, девушка не стала вырваться. Тогда Николас положил подбородок ей на ее плечо.

– Я хочу уплыть отсюда на какой-нибудь барже или баркасе, – сказал Николас тихо, – ночью тайком забраться на баржу… Я спрячусь где-нибудь под брезентом среди тюков и засну, а баржа отойдет от берега. А когда я проснусь, будет уже утро, и мы будем куда-то идти…

– Куда уплыть? – спросила испуганно Агнет, – зачем?

– Ну, не знаю, – смутился Николас.

Молодой человек замолчал, он смотрел, положив подбородок на плечо девушки, на темно-синее, гладкое, как зеркало озеро. Николас осторожно опустил руку вниз и коснулся рукой ямочки под коленкой. Растопырив пятерню, он крепко схватил Агнет за ляжку и провел рукой вверх по гладкой прохладной коже. Молодой человек нащупал маленькие упругие ягодицы Агнет сквозь тонкую ткань трусиков. Девушка застонала и выгнула спину, словно кошка и прижалась бердами к Николасу.

– Ты же обещал меня не хватать? – спросила Агнет каким-то чужим шелестящим голосом.

– Слушай, ну чего мы ждем? – зашептал Николас горячим влажным шепотом, – если на то пошло, мы с тобой совершеннолетние! Я так тебя хочу… Я с ума схожу!

Рука Николаса задрала подол клетчатого платья и скользнула между бедер Агнет.

– Перестань, – попросила Агнет всё тем же странным неживым голосом и сжала бедра.

Пальцами Николас коснулся промежности девушки. Он провел рукой по лобку Агнет и почувствовал, что её трусики были влажные.

Рыбак, сидевший вдалеке на складном стуле, закашлялся. Он долго со свистом кашлял, потом бросил окурок на камни и поднялся на ноги. Агнет вздохнула, вывернулась из рук Николаса и оправила платье.

– Пойдем в субботу в парк? – спросила Агнет.

Она посмотрела на Николаса внимательно и строго сквозь круглые стекла очков. Потом смутилась, закусила нижнюю губу и, отвернувшись, стала смотреть в сторону, как рыбак в шапочке снимает с рогатки спиннинг и сматывает леску.

– Я хочу попробовать как это, заниматься сексом, – сказала Агнет совсем тихо. – Все мои подружки рассказывают разное. Кому-то очень понравилось. А кому-то совсем не понравилось. А у меня еще ничего не было! Мне обидно!

Агнет всхлипнула, и Николас увидел, как по щекам её текут слезы.

– Ну, конечно, Агнет, мы пойдем в парк! – пообещал Николас. – Ну не плачь! Ну что ты! Я люблю тебя…

Николас обнял Агнет. Он целовал Агнет, целовал её глаза и губы и чувствовал на своих губах её соленые слезы.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Неподалеку от дома Кристен стоял старый бук с искривленным стволом. Николас присел на невысокую беленую оградку, стоящую возле дерева. Николас достал из кармана джинсов мятую пачку сигарет. Юноша вытряхнул сигаретку, щелкнул зажигалкой и затянулся. Сквозь листву бука ярко светило солнце, и Николас прикрыл глаза.

– Агнет, Агнет, – повторял он про себя, – скверная девчонка, Агнет…

Николас вспоминал, как Агнет сжала бедрами его руку, как выгнула спину и привалилась к нему, когда он стал тискать руками её маленькие и упругие, словно мячики ягодицы. Мимо проходили люди, но юноше не было до них дела. Потом кто-то остановился рядом и заслонил солнечный свет. Николас поморщился, открыл глаза и увидел перед собой широкое лицо Зельды и её наглые зеленые глаза. Спутанные рыжие волосы девицы горели в солнечном свете.

– Привет, – сказал растерянно Николас.

Он еще раз затянулся сигареткой и бросил окурок на тротуар.

– Ты вчера обещал Кристен, что не будешь курить? – спросила Зельда низким хрипловатым голосом.

– Ну, обещал, – согласился Николас, – чего привязалась?

Молодой человек поднялся с ограды и забросил на плечо лямку рюкзака с учебниками.

Зельда недобро прищурилась.

– А ну пойдем! – сказала она негромко и вдруг схватила Николаса за мочку ухо и больно дернула.

Николас охнул от неожиданности.

– Ты что? – спросил юноша испуганным голосом. Он растерялся.

– Пойдем-пойдем, – сказала Зельда и, больно вывернув ухо, повела Николаса по улочке к дому.

Девица шла быстро, и Николасу приходилось семенить за ней, пригнувшись. Зельда затащила молодого человека на крыльцо. Распахнула дверь, и несильно толкнула Николаса в спину. Юноша шагнул за порог. В доме было тихо. Кристен еще не вернулась с работы.

А Зельда стащила с ног старые кеды, не развязав шнурки. Она прошла на кухню, шлепая босыми ступнями по полу, открыла холодильник и что-то хмыкнула себе под нос. Николас остановился посреди гостиной, он был растерян и испуган. С банкой лимонада в руке в гостиной появилась Зельда. Девица повалилась в кресло, она, не торопясь, пила лимонад и разглядывала Николаса. В её зеленых немного раскосах глазах горели искорки. От этого взгляда Николасу становилось не по себе.

– Откуда у тебя сигареты? – спросила Зельда.

Николас не ответил. Он снял с плеча рюкзак и теперь держал его обеими руками за лямки и смотрел в пол. На ковре горел косой прямоугольник солнечного света, в луче, падающем из широкого окна гостиной, кружились пылинки.

Конец ознакомительного фрагмента книги “Строгая кузина Кристен” Зофия Мельник.

Другая книга Софии Мельник

Зофия Мельник “Лето у тетки Фелиции”: роман