Темы рассказа: порка, бондаж, бархатный фемдом
Бондаж, его чрезвычайно интересовал бондаж. Поначалу я использовала эластичные ремни или слабо связывала веревками. Очень крепкий бондаж волновал его, даже пугал. Хотя я думала, что он ничего не боялся.
В последнее время он поднимал несколько раз тему бондажа во время разговора, вроде как случайно. И заговаривал о крепком бондаже, тугих нерастягивающихся веревках, неэластичных ремнях и жестких лентах. Я бы пропустил это, если бы он не напоминал снова…
Наконец, стало ясно. Он хотел другого опыта и спрашивал меня о чем-то новом. Это взволновало меня и, я задумалась серьезно.
Сильный бондаж. Звук этих слов наполнил мое тело каким-то повышенным напряжением. Волнение периодически заставляло меня вздрагивать, когда я вспоминала его вопрос: «Как ты думаешь, ты могла бы…купить крепкие веревки и ремни?». Но по глазам я видела, что он и сам готов был купить все необходимое.
Мне трудно объяснить почему, но он жаждал быть связанным так сильно, чтобы физически быть в моей полной милости. Я была готова осуществить его фантазию, особенно потому, что она соприкасалась с моей.
“Полагаю, что смогу, – ответила я, посмотрев в его красивые глаза, – но сначала я хочу знать, действительно ли ты готов. Убеди меня”. Ему не нравилось, когда ему бросали вызов, но это была особенная ситуация. На карту было поставлено многое.
Он смотрел сначала на свои ноги, потом – на мои плечи. Когда он не мог посмотреть мне в глаза, он всегда смотрел на мое плечо. Его глаза метались, когда я откинулась на спинку стула, словно заставляя его посмотреть мне в глаза. Он тихо сказал: «Есть кое-что … что-то, чего я очень хочу».
“Что ты хочешь?”, – прямо спросила я.
Он задергался. Его мозг напряженно сопротивлялся желанию… Что бы ни происходило, это было очень трудно для него.
Я не только его доминирующая женщина. Гораздо вернее сказать, что я его друг, и меня беспокоит все, что с ним происходит.
“Скажи мне”, – настаивала я, поймав его взгляд – Объясни, чтобы я поняла. Если ты хочешь, чтобы у нас было доверие, ты должен сказать мне все”.
Он сжал руки в кулаки и согнул шею. Что-то давило на него. Мне захотелось снять эту тяжесть с плеч и сделать массаж спины, чтобы он расслабился. Что бы это ни было, он был в полном смятении.
“Хорошо, – начал он, – Я хочу, чтобы ты связала меня.” Я подумала, он задохнется от слов.
Я посмотрела на него удивленно: “Я делала это много раз. Ты хочешь чего-то особенного”. Но я не поставила интонацию вопроса.
Он страдал, а мне не хотелось видеть его мучения. Он был важной составляющей моей жизни. Поэтому его страдания передавались и мне. Он просил помощи.
“Я хочу, чтобы ты по-настоящему связала меня. И кандалы.”, – настаивал он, не находя места своим рукам. Он беспорядочно двигал ими, если волновался. Я не улыбалась, понимая серьезность момента.
Боже мой, он хотел кандалы! Но он должен был произнести эти слова сам.
“Скажите мне подробнее, что ты хочешь, я хочу заказать все необходимое”, – сказала я и открыла планшет, чтобы создать новый список покупок.
“Я хочу, чтобы ты зафиксировала меня как следует!, – воодушевленно сказал он.- Крепко!.. Сильно!.. Так чтобы я не мог выбраться!.. Я хочу, чтобы ты создала для меня условия реальной неволи!.. Я хочу, чтобы ты заперла его в устройство целомудрия и держала ключ подальше от меня!.. Я хочу, чтобы ты сделала это!”
Я клянусь, ему приходилось останавливаться. чтобы глотнуть воздух. Его волнение зашкаливало. Он явно спешил высказать все свои желания, все, что накопил глубоко в душе. Но я также была взволнована! Новые его идеи определенно мне нравились!
Он положил напряженные руки на мои плечи и обнял меня. Я слышала ритмичный звук его дыхания.
“Пожалуйста”, – закончил он.
Вот и все. Я обняла его за голову, притянула его шею к губам, поцеловав в губы: “Для тебя, любовь моя, я готова это сделать”.
Я решила, что необходима поездка в хозяйственный магазин. Я купила 8 маленьких замков с одним ключом и сделала несколько дубликатов. Кроме того, я выбрала зажимы и кольца, крючки и тонкую цепочку под золото.
Мне нужна была веревка. Он хотел что-то настоящее, но я была обеспокоена тем, что грубая веревка нанесет вред его мягкой коже. Пересмотрев все веревки, я остановилась на веревке из хлопка.
Дома я разложила все предметы на кровать, развернула разрезанную на куски веревку. В качестве завершающего штриха я прикрепила ключи от замка к ручке моего тауса и залюбовалась новыми игрушками. Я добавила несколько тонких кожаных ремней к более тяжелой веревке.
***
Он вышел из душа и опустился на колени у моих ног. Приблизив голову к полу, он прикоснулся к ногам и нежно поцеловал их, подняв на меня глаза.
“Пожалуйста”, – умолял он. Поцеловав его в волосы, я взяла его рукой за член и подвела к кровати. Когда он лег на спину, я одела наручные манжеты на запястья, закрепив каждую замком. На лодыжки я также одела манжеты, прицепив их к распорке для ног. Это обеспечивает неподвижность ног. Я закрепила еще два замка на манжеты.
К четырем опорам кровати я привязала веревки. Теперь оставалось соединить их с замками на запястьях и лодыжках. Сделав несколько узлов, я окончательно ‘приковала’ его к кровати. Он пытался проверить, насколько надежно он привязан. Мы переходили на новую стадию отношений. И он не знал новых правил.
Часть 2
Улыбаясь, я предложила ему проверить надежность веревок.
Пока он сгибался, сдвигался и проверял, насколько крепко он зафиксирован, я отвернулась от него. Я думаю, что он был удовлетворен, потому что, когда я снова повернулась к нему, он слегка улыбнулся.
Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, и я наблюдала за всем его телом. Он был напуган.
Но Чем? Мной?
Нет. Я никак не могла его напугать. Он доверяет мне, и я знаю это так же хорошо, как уверена в силе своих чувств к нему. Я убеждена в нашем взаимном доверии.
Тогда что? Какой неведомый страх заставлял его дрожать при лунном свете и тянуть за веревки, которые строго удержали его руки?
Когда я дотронулась до лодыжки, у него дрогнула нога, и я нежно задержала ее в руке. Я чувствовала, как матрас слегка раскачивается от ударов его бедер. Я еще лучше подтянула веревки.
Потом я посмотрел ему в глаза и прочитала в них опасение, граничащее с паникой. Я строго спросила: “Ты хочешь этого? Скажи!”
Все его тело трепетало, а лицо было искажено. Но нет от боли, а от воспоминаний, очень старых воспоминаний. Я должна была знать. Он должен был сказать мне. У него вылетели расплывчатые слова: “Пожалуйста! Да! Мне нужно… о, боже…”.
“Сколько лет прошло с тех пор, когда это случилось с тобой?”, – спросила я.
“Двадцать шесть”, – просто ответил он, и моя догадка подтвердилась. На войне ему пришлось пережить пытки…
Мне было с одной стороны радостно, что он доверял мне, хотел поделиться со мной, но в то же время его воспоминания могли причинить ужасную боль. Если он плакал, вспоминая: смогу ли я через это пройти?
Я потрогала его каменно твердый член и заметила капли эякулята на его кончике. Убедившись, что он одновременно возбужден и напуган, я снова решила идти по его памяти, туда, откуда он два с половиной десятилетия назад пытался сбежать.
Он закрыл глаза, как будто ему было стыдно испытывать этот уровень страха. Кто-то однажды причинил ему боль – действительно причинил ему боль, – и он должен был вернуться в это воспоминание вместе со мной.
Взяв его любимый флоггер, я начала порку. Звуки, которые он издавал, были симфонией души. Я радовалась ничуть не меньше его Это было не в первый раз, но это был момент, когда мы достигли гармонии.
Каждое мгновение приносило ему приток воспоминаний – одни хорошие, другие ужасающие – и они были его единственными. Время от времени я смотрела в его глаза, пытаясь угадать, что сейчас проносится в его голове.
Вдруг он закричал: “Беги! ». Я на мгновение остановилась, держа его голову. Поглаживая его каштановые волосы, я подождала, пока этот конкретный кошмар не утихнет. « НЕТ! Продолжай!». И я продолжила…
«О, боже, о боже», – пробормотал он сквозь стиснутые зубы, его ноги болтались в тугой веревке. Я думала, что связал его крепко, подумала я. Меня поразила его сила.
Каждый щелчок флоггера и кожаного ремешка возвращали его туда, куда он поклялся, что больше никогда не попадет. Я чувствовала его горе. Но каждый раз, когда я останавливалась, чтобы успокоить его, он просил еще. Я доверяла ему и своим инстинктам и продолжала.
Каждая игрушка возымела свое действие. Его глаза рассказывали мне его историю.
Мы были близки к взаимной усталости, и я сидела на кровати рядом с его головой и держала его за шею.
Именно тогда я увидела слезу в уголке его глаза. И я почувствовала себя в неудобном положении. Как я могла продолжать причинять ему такую боль? Я не могла пойти вместе с ним в его воспоминания, но позволила ему сделать это самостоятельно. Ответственность от восприятия этого просто захлестнула меня.
Тогда я почувствовала, как он вздрогнул и успокоился.
Слезы потекли из наших глаз. Война закончилась – та, что внутри него. Связанный, через физическую боль он получил освобождение от своей глубоко спрятанной душевной боли.
Его глаза говорили со мной: «Обними меня», – умоляли эти глаза.
С полным сердцем и взмокшим бельем я это сделала.
Комментарии: